Укрощение огня

Ринго Джон

– Мне также удалось пробить поправку к Конституции, по которой все совершеннолетние граждане обязаны уметь держать в руках оружие, но феодальные правительства провели поправку относительно «граждан второго порядка», которые будут иметь право голоса, но при этом не обязаны иметь военную подготовку. Оборона городов организуется собственными силами. Профессиональные военные должны приносить клятву Соединенным Свободным Штатам. Я уверен, что меня заставят включить Академию в число профессиональных военных заведений.

– А легионы? – спросил Ганни. – Они будут считаться профессионалами?

– Все

зависит от того, кто станет во главе, – усмехнулся Эдмунд. – Самое главное – с самого начала разработать правильный план действий и потом неукоснительно придерживаться этого плана. Со временем у нас будут не только легионы, я надеюсь только, что остов армии составят именно они. С другой стороны, Кент полностью поставил на кавалерию. Если бы нам удалось уговорить его вступить в состав ССШ (а они пока что очень этого не хотят), было бы глупо лишаться таких наездников. Но большинство городов все же отдает предпочтение пехоте. А чью пехоту можно считать лучшей?

– Нашу, конечно, – с уверенностью ответил Резерфорд.

– Именно.

– Хорошо. – Тем самым Ганни закончил эту тему. – Как поживает Даная?

– Злится на меня.

Когда Эдмунд вернулся домой, то обнаружил у себя в комнате новые занавеси.

Войдя в гостиную, он вообще в первую минуту подумал, что попал не туда. Мебель была переставлена, два его любимых гобелена куда-то исчезли, а вместе с ними и большой стол, на котором он обычно хранил вещи и бумаги, в которых еще не разобрался.

Посреди комнаты на четвереньках стояла Даная, она измеряла комнату при помощи куска веревки.

– Что ты делаешь? – осторожно спросил Эдмунд.

– Хочу заказать ковры, – ответила Даная и записала что-то в блокнот.

– Мне нравится кафельный пол.

– Я знаю. – Даная с усилием поднялась с коленей. В последнее время у нее вырос живот, и она иногда с трудом удерживала равновесие. – Но думал ли ты, как неудобно ходить по кафельному полу человеку, у которого опухают колени и голени, а ноги все время болят, будто собираются отвалиться?

– У тебя еще небольшой срок, – заметил Эдмунд.

Она улыбнулась:

– Поэтому я и занимаюсь коврами теперь.

– Это связано с беременностью? – осторожно спросил он.

В последнее время она все время набрасывалась на него, когда он пытался расспросить о ее «деликатном состоянии».

– Не знаю, – весело ответила она. – Но в любом случае в комнате появится ковер.

– Откуда?

– Я познакомилась с замечательной девушкой по имени Шилан, она обучается ткачеству. Овец только что постригли, у нас сейчас есть шерсть, на фабрике как раз хотят опробовать новые станки, вот она и предложила сделать для меня ворсистый ковер из натуральной шерсти. И занавески тоже сделала она.

– А где мои гобелены? – опять очень осторожно поинтересовался Эдмунд.

– У тебя в мастерской, – ответила Даная. – Что будешь на ужин?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

После сытного ужина рекруты отправились ночевать в бараки, которые освободили специально для них. Задолго до рассвета

их разбудил один из сержантов, вместо будильника он использовал металлический щит.

– Подъем, подъем, легионы ждет новый день, – возвестил сержант. – Десять минут на умывание и выходите на улицу перед бараком.

Герцер встал в очередь, народу было много, а уборная рассчитана всего на двоих. Потом он быстро умылся дождевой водой из бочки и присоединился к собравшимся перед бараками.

– Мы пока еще не будем пробовать маршировать строем, – сказал сержант, сосчитав сначала всех по головам. – Вы многого еще не умеете и оттопчете друг другу ноги. Так что следуйте за мной, как привыкли ходить, только старайтесь не слишком отставать.

Рекруты прошли вслед за ним к расположенным у подножий западных холмов зданиям. Это были более основательные постройки, чем те, что возвели за последнее время для размещения беженцев. Герцер догадался, что эти здания были сооружены раньше, для нужд Ярмарки. Они все остановились у первого из строений, а потом по одному зашли внутрь.

Комната, в которую они попали, была разделена пополам составленными вместе неотесанными столами. С одной стороны за столами сидели несколько гражданских, с другой стороны лежали кипы грубой одежды. Человек двадцать женщин быстро перешивали эту одежду в военную форму.

– Ого, ты крупный парень, – заметил мужчина, казавшийся главным. – Кейти, ему нужен суперразмер. Ты знаешь свои мерки, парень? – спросил он у Герцера, снимая с шеи сантиметр.

– Нет, – ответил тот.

– Мне нужно измерить длину внутреннего шва штанины. – Мужчина присел на корточки и усмехнулся, когда Герцер покраснел. – Да, да, именно поэтому я и говорил вашему сержанту артиллерии, что раздеваться нужно после снятия этой мерки. Кейти, требуются брюки с меркой сорок четыре.

– Есть только сорок шесть, – ответила женщина по другую сторону столов и протянула одежду серого цвета, полотняную сумку и еще какие-то свертки материи.

– Возьмите и переоденьтесь там, за занавеской, – сказал мужчина и повернулся к следующему: – Сложите гражданскую одежду в сумку. Ботинки оставьте.

– А остальное? – спросил Герцер.

– Пока оставьте и проходите в следующую комнату.

Герцер переоделся в мешковатую форму, на ходу он заметил, что ему дали еще две смены, тоже сшитые наскоро. Он потуже затянул ремень и, взяв гражданские вещи, мешочек с деньгами и сменную форму, прошел в соседнюю комнату.

– Сложите старые вещи и остальные принадлежности, кроме денег и ценностей, в холщовую сумку, – сказал ему какой-то мужчина. – Вы что, плохо слышите?

Герцер быстро сделал, что ему велели, и протянул сумку мужчине.

– Что теперь?

В одном углу комнаты были свалены такие же сумки, за столом сидел любезный мужчина, перед ним стояли зажженная свеча и много деревянных ящичков очень грубой работы. И все.

Мужчина взял в руки кожаные шнурки и свечу.

– Завяжите вещи шнурками, опечатайте их воском и поставьте на воск отпечаток пальца. Когда вы закончите военную подготовку, вещи вам вернут. Форму сложите в ящик и возьмите его с собой.