Укрощение сердцееда

Снатёнкова Алёна

Денис убирает телефон в карман и, вытянув ноги, разваливается на скамейке.

– А второе? – он непонимающе смотрит на меня. – Имя? Зазнайка? Или нет, зная тебя, наверно, Аполлон. Я угадала?

Вместо ответа Денис приподнимается и нависает надо мной.

– Значит, твое подсознание все-таки считает меня красивым. Поздравляю, Саша, мы только что с тобой сделали еще один шаг вперед.

Эй, предупреждать ведь надо было, чтобы я очки с собой прихватила. Глаза Макеева так засверкали, что я и ослепнуть могла.

–

Какой еще шаг? – запротестовала, отворачивая голову. – И никто тебя красивым не считает. Обычный. Таких много.

– Уверена? – хитрый Аполлон отечественной сборки ловко вертится, и вот уже я снова смотрю прямо в его глаза. – Буквально вчера ты сама поцеловала этого обычного. Неужели забыла?

– А потом встретилась с его полураздетой бывшей. Что было до этого, как-то резко стерлось из воспоминаний.

– Так это… Давай, я напомню. Стоп! Какая еще бывшая? Ты чего там надумала?

– Хочешь сказать, что ты с ней не…

– Хочу сказать: мне нравится твоя ревность, – мы замерли, уставившись друг на друга. – И хватит уже думать о том, что не имеет значения. Вчера было хорошо, давай на этом и остановимся. Тем более, я же объяснил, как она попала в мою квартиру. Что мне еще надо сделать, чтобы ты про нее забыла?

Взгляд парня переместился на мои губы, а потом… Черт. Это я так громко сглотнула?

– А Глебу ты зачем рассказал, что я с тобой? Теперь он будет думать, что я…

Что мы сейчас…

– Обидно, да? – скривился он. – Мне тоже обидно, что мы сейчас не занимаемся тем, о чем подумал Глеб. Может?

– Макеев! – толкаю его от себя и подскакиваю с места.

– Да ладно. Я же шучу. Ну, не совсем. Но за попытку точно не расстреливают.

Эй, он расстроился, что ли? Чего замер и руки на груди скрестил, будто понял смысл жизни? Еще бы губы надул, ей богу.

Как маленький мальчик, у которого девчонка самосвал силой отобрала.

– Ты же не хочешь меня расстрелять?

– Не знаю. Сложный вопрос, – пожимаю плечами, стараясь не обращаться внимания на уже улыбающееся лицо. – Подумаю об этом, пока кататься будем. Вперед? Зря, что ли, Петрович самокаты притащил.

– Давай на скорость, кто быстрее? – оживляется он, подпрыгивая с места. – Выиграю я – мы остаемся здесь. А если проиграю – мы никуда не едем. По рукам?

Ничего себе. Совсем обалдел? Может, мне стоит тут остаться? Какой смысл действовать, если при любом раскладе Макеев выигрывает? Хотя, я ведь и сама могу домой вернуться. Век технологий. Телефон быстро определит мое местоположение. Прямо сейчас начать молиться интернетному богу или сначала уделать Дениску? Утереть нос самоуверенному зазнайке, чтобы в следующий раз думал над условиями спора.

Следующий раз? Ой, это я сдуру ляпнула. Спорить с Макеевым я больше никогда не буду. Правда-правда.

Катилась я быстро, но куда мне против Дениса с его длинными ногами. В

какой-то момент я даже подумала, что у меня есть шанс доехать первой. Чуть петь не начала от радости. Улыбалась, а потом обернулась… Макеев – гад, специально отстал, чтобы ехать сзади и пялиться на мою спину.

Да, знаю-знаю, куда он там на самом деле смотрел. Не маленькая, сразу поняла. Но все равно продолжала оставлять надежду, что Дениска просто восхитился моей осанкой.

А потом… потом Макеев упал.

Самокат отлетел в сторону, а Денис валялся на земле и с закрытыми глазами потирал лодыжку.

Чертов драндулет.

– Карамелька, посмотри, много крови?

Ой, кажется, ему и правда больно. Вон, как весь сморщился.

– Открой глаза, – говорю ему, после быстрого осмотра. – Я не врач, но ты жить будешь.

Он упрямо машет головой.

– А кость торчит?

Вот точно, как ребенок.

– Ага, – бурчу, стараясь придать голосу немного сочувствия. – Пятка, вообще, на колесе самоката осталась. Эх, как же ты так? Бедненький. Приложим подорожник? Мало ли, вдруг поможет.

– Что-о-о-о?

– Да ладно. Я же пошутила, – пожимаю плечами, цитируя его же слова. – За попытку не расстреливают.

– Саша, блин, кто шутит над такими вещами? – Денис пытается встать, но у него не получается.

– Не знаю. Больно, да?

Пришлось помочь ему встать. Макеев, недолго думая, закинул руку на мое плечо и облокотился.

– Карамелька, я же мужчина, – начал он, и я уже представила, как он сейчас будет рассказывать о том, что мужики боли не чувствуют. – Нам больно даже тогда, когда девушки на сообщения не отвечают. А тут падение с высоты и сломанная нога. Поверь, я из последних сил держусь, чтобы ревом тебя не оглушить.

Это он про ночное смс говорит, что ли? Пф-ф-ф. Больно ему было. Сказочник нашелся.

– С переломом – ты бы сдерживаться не смог. Наверно, просто ушиб.

– Или я – выносливый, – продолжал причитать Макеев. – Ногу могут ампутировать?

Да что ж такое? Правду говорят: мужчины как дети. Макеев – грудничок. Ноет, а сам на грудь мою таращится.

– Вряд ли. А вот голову… Очень даже может быть.

– Обними меня покрепче, Саша, – говорит и сам прижимается. – Будешь моей таблеточкой.

Не начинаю спорить, но глаза сами вверх смотрят, мол, в какой же дурдом я попала и сколько мне еще предстоит здесь пробыть?

– Мам, привет. Как отличить ушиб от перелома?

– Что случилось? – без приветствия, обеспокоенно кричит она в трубку, и мне даже приходится убрать телефон от лица. – Где ты? Ты упала? Попала под машину? Саша, не молчи.

Ой, Сашка, где твоя голова? Взяла и испугала женщину.

– Со мной все хорошо, – бойко перебиваю ее, заставляя выслушать дочь. – Не волнуйся. Не моя нога болит.