Укрощение строптивого

Цыпленкова Юлия Валерьевна

— Живой, — с облегчением выдохнула я.

Он был без сознания, но, главное, жил. Свет окутал вампира, уничтожая чары ведьмы. Я это так ясно видела, словно тело Элиона было прозрачным. Он застонал, дернулся и голова поднялась.

— Лиора, — произнес он.

— Я здесь, мой несносный, — прошептала я, прижимаясь лицом к его твердой спине. — Ты живой.

— И очень злой, — возвестил вампир, и его мускулы напряглись.

Я впервые не видела, а чувствовала, как меняется тело Элиона, и теперь зачаровано следила, как под руками

движутся мышцы, раздаются и вытягиваются кости. А потом раздался треск последней куртки, и меня по лицу ударили крылья.

— Прости, — рыкнул преобразившийся монстр.

— Переживу, — проворчала я. — А курточку-то опять порвал.

— Маленькая жмотина, — фыркнул курносый упырь, и цепи жалобно звякнули, оборванные одним движением.

— Бережливая, — не согласилась я.

— Отстань, — отмахнулся вампир, разминая с хрустом шею. — Потом поругаемся.

— Договорились, — кивнула я и оглянулась, привлеченная тяжелой поступью за спиной.

Но никто из кустов не вышел, и я вновь посмотрела на каменную площадку, то ли храма, то ли капища. Ведьма вскочила с неожиданной прытью и сверкнула глазами.

— Как? — только и спросила она и заметила меня. — Кто эта девчонка?

— Жрица Пресветлой, — гордо ответила я.

Она выругалась и обернулась к идолу.

— Во имя твое, Карвах, — произнесла она, и белесое сияние окутало старуху.

Когда сияние опало, нам предстало существо со змеином телом, начинавшимся от бедер. Верхняя часть осталась женской. Дряблое старушечье тело с сухой обвисшей грудью. Руки, тонкие и длинные заканчивались крючковатыми узловатыми пальцами с острыми, загнутыми когтями. Лицо старухи тоже преобразилось, превратившись в жуткую хищную маску.

— Ламия! — воскликнула я, вспоминая разновидность низших демонов.

— Еще одна тварь, — проще определил ее вампир.

За спиной снова затопало, я резко обернулась и вскинула руки, встречая двух мертвяков. Свет, словно продолжение рук, помчался к нежити, откидывая их снова за кусты.

— Ты и так можешь? — заметил вампир.

— Не отвлекайся, милый, — попросила я, краем глаза отмечая, приближение ламии.

— Ты тоже, радость моя, — ответил Элион, возвращая свое внимание ведьме.

Ламия двигалась вокруг вампира, и он поворачивался вместе с ней, отслеживая малейшее движение. Руки ее взметнулись, и с кончиков пальцы сорвался уже знакомый туман.

— Давай меняться, — предложила я, откидывая прежних умертвий и еще одного нового.

— Она опасна, — отказался Элион, взмывая над туманом.

— Со мной Свет, — возразила я, — он блокирует ее чары.

— Она опасна, — упрямо повторил мой телохранитель.

— Нежить тоже, — взвизгнула я, глядя в оскаленную пасть какого-то, поросшего мхом, урода.

— Тьма, — выругался вампир, метнувшись ко мне, и я поспешила занять его место, отчаянно молясь, чтобы Пресветлая оставалась со мной.

Змеиное тело свернулось кольцами, и старуха приготовилась к броску.

Ее глаза горели ненавистью, но я ненавидела ее не меньше. Убить моего вампира! Да собственными руками разорву! Кольца распрямились, и ламия понеслась ко мне. Свет так послушно встал передо мной стеной, что я едва не уверилась, что это моя родная сила. Ведьма ударилась о ярко-белую пелену и завизжала, отскакивая назад. Раздвоенный язык облизал сухие сморщенные губы, и ламия оскалилась.

— Девчонка, — прошипела она, — в тебе нет силы, уйди.

— Зачем тебе сердце вампира? — задала я мучивший меня вопрос, не сводя с нее взгляда.

— Я Веккелс, — ответила она, снова начиная движение по кругу.

— И что? — не поняла я, поворачиваясь вместе с ней.

Где-то в лесу злобствовал мой ненаглядный упырь, тираня местную нежить, время от времени выкрикивая:

— Лиора!

— Живая, — отвечала я, понимая, что он хочет убедиться именно в этом.

Глаза демонессы затопило белесое сияние, она закинула голову и произнесла непонятные слова, вырвавшиеся змеиным шипением. Идол повернул голову в мою сторону и сошел со своего места.

— Кто такие Веккелсы? — снова спросила я, пятясь к колоннам.

— Возрождающиеся, — ответила ламия, оказавшись у меня за спиной. Тонкие руки попытались схватить меня, но я успела увернуться. — Род, уничтоженный Первым лордом Бранор-Въергот. Мы знали, как возродиться после смерти, как вернуть молодость, как обмануть саму Смерть. Карвах был Изначальным, тем, кто жил до рождения богов. Он пришел в этот мир, изможденный, умирающий. И мои предки скрыли его от преследования Вечных, и наш Господин открыл нам много тайн. Ты могла узнать их, человечина, но теперь, когда сила твоей богини иссякнет в тебе, Карвах получит жертву.

— Он не живой, — заметила я, прикрываясь световым щитом от удара идола.

— Он не мертвый, — возразила ламия. — Мрак нашел его и убил, Карвах был обессилен, но его тело не умерло, и я смогу возродить его.

— Для этого нужно сердце Элиона. — Догадалась я.

— Верно, — она вновь попыталась меня схватить.

— Почему его? — сила Света понеслась в идола.

Карвах содрогнулся, но устоял. Ведьма бросилась на меня, воспользовавшись тем, что я отвлеклась. Неприятные шершавые кольца опутали меня, и острые когти вонзились в плечи.

— У него уникальное сердце, — ответила старуха, склоняя ко мне свою страшную морду. — Для Карваха подходит сердце только Пьющих кровь. Ты ведь знаешь, что оно отличается от сердец остальных рас? Но обычные сердца кровососов мрут в груди Господина. А вот это сердце именно то, что столько искал мой сгинувший род. Оно пережило смерть, закалившись в тление, но ему вернули жизнь. Теперь в нем живет любовь, которую вампир отвергает. Измученное, несчастное, больное, податливое сердце. Оно готово к потере, готово к боли, но все равно безумно хочет жить. То, что надо, — восторженно закончила ламия.