Укрощение строптивых
Шрифт:
Новости, сообщенные Гурьяновым, внушали ей оптимизм.
— Главный согласился, теперь дело за тобой.
— Мне нужно выбрать подходящий момент, — нахмурила лоб Лариса. — Я дам знать, когда все будет готово.
Она самодовольно усмехнулась. В это время монитор показывал ее бывшего мужа, окруженного компанией щебечущих подруг. Он купался в лучах всеобщего внимания, не подозревая о зреющем против него заговоре. Не зная, что уже стал игрушкой в опытных руках.
Поздно вечером, когда
Надя напустила на себя умоляющее выражение и сделала бараньи глаза, которые должны были означать крайнюю степень влюбленности.
— Мне нужно с вами проговорить, — запинаясь проговорила она, демонстрируя смущение, которого отродясь не испытывала.
Он зевнул чуть ли не во весь экран и удивился:
— Что-то случилось?
— Пока нет. — Она умело опустила глаза, и на розоватые щеки легли длинные тени. — Неужели вы ничего не замечаете?
— Может, завтра? Уже поздно.
— Нет, сейчас! — Голос Нади звучал обиженно. — Я не могу больше ждать, я… Я сойду с ума! Я так долго решалась на это, а вы… Нет, я не могу так больше!
На ее ресницах задрожали хрустальные слезы. Внутренне она ликовала — ну надо же, кто бы мог предположить, что у нее талант великой актрисы. И это у нее, Надьки, грозы ночных улиц, у той, что бесстрашно гоняла на мотоцикле, наводя адским ревом ужас на обывателей, а в театре была всего два раза в жизни вместе с классом!
— Ну, хорошо, хорошо… Сейчас я спущусь.
— Буду ждать у себя в комнате! — благодарно улыбнулась Надя и довольная выскользнула в коридор.
Рыбка попалась на крючок!
Услышав быстрые шаги, Лариса едва успела отпрянуть от двери. Итак, все развивается, как она задумала. Эта рыжая дурочка с узким лобиком решила начать свою игру. Надо же, она возомнила, что способна играть в собственные игры!
Всю последнюю неделю Лариса тайком следила за развитием событий. Ей доставляло странное удовольствие подмечать все эти охи, вздохи, объятия украдкой, легкие поцелуйчики, призванные распалить мужское воображение. Она не только не пыталась пресечь этот флирт, а даже наоборот, всячески способствовала ему, делая вид, что ничего не происходит.
И вот настал удачный момент… Вертолет прибудет примерно в четыре утра. Дверь наверх будет заблокирована, но она откроет ее своей карточкой и отнесет сверток с кассетами на крышу. По ее расчетам, в это время сладкая парочка
Итак, первая часть операции была назначена на четыре утра.
Спустившись по винтовой лестнице, он проверил, заблокирована ли дверь, ведущая в пункт управления. «Впрочем, стоит ли так беспокоиться, — расслабленно подумал он, — ведь девушки стали совсем ручные…»
Заслышав тяжелые шаги, Надя поднялась из кресла, где напряженно ожидала все это время. На ней было одето что-то легкое и прозрачное, невесомая ткань не скрывала прохладной глубины розового тела, а наоборот, делала его доступней, заманчивей и желанней.
— Добрый вечер, — с дурацкой растерянностью произнес он, стараясь отвести глаза от ее манящего притягательного тела.
«Никогда и ни за что, — всплыли в памяти когда-то сказанные в запальчивости слова. — Никогда и ни за что!» И вот, наперекор данному когда-то обещанию, она сама шагнула ему навстречу.
— Вы… Вы пришли! — выдохнула она, не зная, что нужно говорить в таких случаях. Неужели он слепой и не видит эти ждущие губы, эти сияющие глаза, эту мерно вздымающуюся грудь?
— Я… Как только я вас увидела, я… — Она забыла, что должна была говорить. И в обычной обстановке Надя была не очень-то щедра на слова, а уж в такой ответственный момент она вовсе будто онемела.
И тогда вместо объяснений она закинула ему руки на шею.
«Ну наконец-то! — удовлетворенно улыбнулась Надя, приоткрывая губы для поцелуя. — Теперь он будет делать все, что я захочу!»
Во время этого полета Тео Костаки трясся так, будто позади него находился тот самый ужасный полицейский в очках с направленным прямо в затылок пистолетом. В темноте ему мерещились ощеренные автоматами мафиози, готовые напасть на него из засады. Он проклинал себя за то, что шесть месяцев назад согласился на эту работу, проклинал и жену, и любовницу Софию, и своих детей, Ласту, Косту, Александрину и особенно любимца Теократиса. Ведь из-за них он попал в эту передрягу!
Приборная доска светилась в полумраке зеленоватым светом. Притихшее море плескалось где-то далеко внизу. Точечные огоньки судов на рейде в прибрежном тумане медленно плыли назад, к черной громаде берега и постепенно превращались в блеклые, дрожащие светлячки. Купол неба, озаряемый огромной жирной луной, раскинулся над бездной чернильной притягательной тьмы, точно волшебный полог мага и чародея, полный остроконечных задумчивых звезд.
За время полета Тео понемногу справился с волнением и теперь чувствовал себя полностью готовым к неприятностям. А остров уже выплывал ему навстречу из мрака, тихий, полный зловещего ожидания.