Укрощение Зверя
Шрифт:
Касим подошел к столу, принял с поклоном у Василия саблю, вынул её из ножен, поцеловал и сказал на тюрки:
– Клянусь, тебе князь московский, и свидетелями этой клятвы пусть будут все присутствующие бояре и дворяне. Клянусь быть тебе верным и преданным до самой моей смерти. А если не смогу я сдержать этой клятвы, то пусть поразит меня этот клинок как подлую собаку. Омен!
– А клинок то не простой! Сабля это отца моего, Дмитрия Ивановича Донского. Будь верен, хан!
– Умру, а не предам!
– И в подтверждение того, что переходит, сей хан и весь улус его на службу в московское
– Слушаюсь князь.
Глаза Касима горели, правая рука бегала по левому боку искала привычную саблю. Князь Василий оглядел присутствующих, показал Касиму, что можно садиться и поманил рукой Мусу Гирея.
– Выходи казак.
Всего Муса ожидал, но только не того, что князь позовет его. Зачем!? Что это будет честь или бесчестье?! Он вышел в центр комнаты и встал, глядя в глаза Василию Дмитриевичу. Князь увидел замешательство сотника, и оно его насмешило. Улыбнувшись, он выдержал солидную паузу и сказал:
– Князья, бояре ближние и дворяне служилые, прошу любить и жаловать боярина Михаила Киреева. От сего дня назначается он моим указом на службу хану Касиму. Головой отвечает он за жизнь и безопасность хана. Будь Киреев моими руками, которыми хана сего от несчастий заслоняю. Людей от своей станицы может взять, сколько и кого захочешь. Принесите его саблю! Клянись, сотник. Это ты сегодня сотник, а завтра хан тебя воеводой сделает. Сделаешь хан?
– Яхши [37]конязь! Албатта [38]! – закричал не успевший сесть на место Касим.
– Молодец, хан! Садись, всему свое время. Ну, что сотник Михаил, замер, молчишь, саблю не целуешь? Ну!
Муса Гирей, который стал с этого момента Михаилом Киреевым, встал на одно колено и, вынув из ножен принесенную стольником саблю, припал к её лезвию губами, а потом сказал:
– Князь я присягал тебе, будучи служилым казаком, теперь присягаю как боярин. Если понадобится жизнь за тебя отдать, не задумаюсь!
– Жизнь отдать, не хитро! Мне живые слуги нужны, умные и умелые. Чтобы способны были любое мое поручение выполнить и живыми остаться. Понял? Служи Касиму, вот тебе мой указ.
– Буду. Любо это мне.
Все присутствующие шумно и весело поздравляли Михаила и Касима, но были и такие, которые не спешили выражать свои добрые чувства. Княжеская благосклонность штука переменчивая. Сегодня один осыпан милостями, завтра другой. А коль скоро у Руси неприятности начнутся из-за хана Касима? Тимур Аксак уже полмира завоевал, что ему маленькая Русь – так, досадное препятствие на пути в Европу. А казаков вообще приближать опасно – разбойники, головорезы! Волки степные! По каким законам живут, каким богам молятся? Тем более эти, которые из хазар – сотни лет с Руси дань брали. Сегодня Руси служат, а ну как завтра к тому Аксаку и перекинуться? Новая княжеская игрушка – наиграется и бросит.
Пир кончился далеко заполночь.
Уставшие Касим и Михаил ехали нога к ноге, по темным улицам уснувшего города и думали каждый о своём.
«Майя! Как ты там без меня, девочка моя! Как устроюсь на новом месте, сразу же заберу тебя» – думал Михаил – «Теперь ты будешь женой русского боярина, а не казацкого сотника. Вот только не знаю хорошо это или плохо. Это для Киприана жизнь – шахматная игра, а люди – деревянные фигурки, а на деле все гораздо сложнее. У каждой из этих фигурок есть обстоятельства, которые могут не укладываться в «правила игры» и вот все пошло не так как планировалось! Самое главное сейчас – это обеспечить Касиму безопасность. Провести рекогносцировку на местности, определить места охранных засад, способы связи, договориться с соседями о взаимопомощи. А ведь Яромирово болото не далеко, вот бы его бойцов задействовать в охране и обороне. Нужно продумать, на каких условиях можно этого добиться».
Мысли роились в его разгоряченной голове как ночные птицы. Он видел лицо Майи, чувствовал её запах. Ему казалось, что он слышит громкие воинские команды, крики раненых и звон сабель. Прохладный воздух с реки не мог остудить его разгоряченной последними событиями головы. Ночная стража проехала мимо их маленького отряда. Факелами осветили лица, удостоверились, что все в порядке.
Через полчаса Касим и Михаил прибыли в лагерь на Воробьевых горах. Удивительно, но в лагере никто не спал. Ицхак подскочил к друзьям, принял поводы их коней. Михаил огляделся и увидел что около полусотни стражников в стальных кирасах и европейского образца шлемах, несут караул рядом с казаками, охраняющими лагерь.
– У нас в лагере посторонние?
– Муса, Киприан приехал со своими ближними. Разрешения спросили рядом палатки поставить. Я разрешил.
– Правильно сделал. Где владыка Киприан?
– Почивает. Сказал, чтобы утром ты к нему зашел.
– Зайду.
У Касима и Михаила уже не было сил на дальнейшее бодрствование, и они провалились в спасительное небытие, как в пропасть. Снов не было. Молодость тем и хороша, что тело само решает, как ему пережить трудное время. Живительный сон приходит как раз тогда, когда тело и мозг крайне устали и не могут самостоятельно справится с перегрузками.
Тогда сон отключает почти все чувства и инстинкты человека, кроме инстинкта самосохранения и дает возможность восстановить силы и здоровье. Утром Михаил открыл глаза и увидел луч солнца, светивший через полотняный полог его палатки. Он снова был силен, весел и готов к любым неожиданностям. Но это ему только так казалось.
– Вставай боярин Михаил Киреев, у нас еще много дел и лучше их делать при утреннем солнце!
Голос был таким знакомым, что Михаил буквально подскочил на своей лежанке. Его рука машинально метнулась в изголовье к черной сабле казацкого сотника.