Укрощение Зверя
Шрифт:
– И, что, Киприан соблюдал условия этого договора?
– Представь себе, да! Но только здесь в Мещерах. А в остальных частях страны все осталось по-прежнему. Да, собственно, и староверы остались только здесь. Таким образом, договор выполняется до сих пор. Ведуны приходят к нам в город. Лечат людей и скот. Покупают нужные им товары. Вот только порчу наводить им не разрешено. И за эти годы появилось ещё очень много всяких запретов. Народ их боится, и, кажется, им это нравится. Я думаю, постепенно это уйдет.
– А как поживает Загляда?
– Помню, но ответить тебе не смогу. После того, как Тимур увел свое войско, приехали люди митрополита и вежливо попросили Загляду в гости к первосвященнику. Больше она на острова не возвращалась. Но жива.
– Что в Москве делается?
– Год праздновали победу над Тимуром. Пили, гуляли, посадский люд, конечно. Потом все стало, как и раньше. Рязань на Москву нож точит, остальные князья режутся между собой как оглашенные. Литва и Польша на Русь зарятся. Но Василий Дмитриевич молодец! Постепенно, не мытьем так катанием, под себя всю Русь стягивает. Медленно, но верно. Я гонца пошлю к Великому Князю, о тебе сообщу, ждать будут.
– Спасибо. Вот завтра и поеду.
Москва показалась Михаилу огромным людским муравейником. Она и раньше была большим городом, но теперь, после ухода Тимура и уничтожения Тохтамыша под её защиту собралось втрое больше народа. Всем хотелось жить спокойно и сытно.
Москва встретила Михаила колокольным звоном и почетным воинским эскортом, больше похожим на конвой. Не дав отдохнуть и переодеться, его сопроводили в Кремль в знакомый ему зал приемов князя Василия.
Князь мало изменился за эти годы, разве только дородства прибавилось, да седина покрыла всю его головы. Но у них в роду все рано седели. Дмитрий Иванович после битвы Куликовой ещё не был сед, а после Тохтамышева нашествия сразу поседел.
Митрополит прибыл сразу следом за Киреевым. Вот кого годы совсем не тронули! Но и у него, если приглядеться, морщин сильно прибавилось. Князь оглядел Михаила, потом подошел и обнял. Атаман стоял столбом, не зная как ему реагировать на столь несвойственное князю выражение чувств. Василий разнял руки, отошел в сторону, вытер глаза и сказал:
– Рад тебя видеть в добром здравии, боярин! Спасибо за службу твою. Награда будет не малая. Ты большое дело сделал, избавил Русь о одного из злейших врагов. Правда, долго тянул, мы уже ждать устали.
– Извини, князь, было очень трудно его настигнуть. Но мы с названым братом моим, ханом Шадибеком не давали ему возможности покинуть Сибирь. Все эти годы держали в руках пути и тропинки.
– Ты говорят чуть не погиб, выполняя наше поручение?
– Воинское счастье переменчиво. Выжил. Батюшка князь! Прошу принять подарки от родственника моего хана Шадибека. Он надеется на твою дружбу.
– Значит ты теперь тоже татарский мурза?
– Я был и остаюсь русским боярином!
– А раз так, жалую тебя, за верную службу, земельными наделами неподалеку от земли друга твоего хана Касима. Бумаги на владение получишь
– Спасибо, князь.
– Вези семью сюда. Верные бояре нам здесь нужны. Правда, отец Киприан просил тебя у меня. Хочет он опять тебе какое-то трудное дело поручить. Решать тебе самому. Что скажешь отче?
– Пусть боярин Киреев заедет ко мне вечером. Поговорим.
– Заеду, владыка.
Аудиенция на этом закончилась. Михаилу и его отряду было предоставлено жилье неподалеку от Кремля. Пообедав с нукерами, Михаил взял малую охрану и поехал на Котельническую, искать дом Якова Ефимова. Не прошло и часа, как ему показали высокую ограду из заостренных кольев, и небольшую калитку, около струганных ворот. Это и был двор купца Якова Ефимова. На стук никто не отозвался. Михаил постучал громче и настойчивее, рукояткой камчи. Через некоторое время калитку осторожно открыл невысокий седобородый человек. Увидев Михаила, он широко улыбнулся, как будто знал его сто лет, и распахнул ворота.
– Проходите господин, добро пожаловать!
– Спасибо. Скажи мне, добрый человек, не оставлял ли твой хозяин мне письма. Я боярин Киреев.
– Оставлял! Конечно, оставлял! Сейчас принесу.
И вынес Михаилу небольшой, свернутый лист пергамента. Не слезая с коня, Киреев прочитал:
Друг мой, дорогой, Михаил!
Раз ты читаешь это письмо, значит, Тохтамыш побежден. Слава за это тебе и Шадибеку! Горжусь вами, братья!
Меня в Москве нет. Завтра получу новое задание и, скорее всего, уеду. Куда, я не знаю. Зато точно знаю, куда нужно ехать тебе. Я помню твой рассказ о своем свидании с Майей на берегу реки. Там где ваши юноши кураем зовут девушек. Вот на этот берег тебе и нужно съездить. Прошу тебя. Увидимся.
Твой друг Яков Ефимов.
Ну что ж, Михаила и самого тянуло посмотреть на места своего детства и юности. Значит нужно ехать. Пока он читал письмо, Митрофан, слуга Якова стоял рядоми внимательно смотрел на него, а потом спросил:
– Батюшка боярин, когда вы поедете к старому Каракаламу?
– А ты знаешь содержание письма?
– Хозяин рассказал мне, о чем оно, на всякий случай.
– Завтра утром и поеду. Через день буду на месте.
– Счастливой дороги!
– Спасибо тебе.
Вечером у митрополита пришлось немного подождать. Михаил огляделся и почувствовал себя прежним Мусой, который первый раз оказался на приеме у такого высокопоставленного лица, как Киприан. Во дворе была тишина и идеальный порядок. Монахи ходили тихо, не поднимая глаз. Даже стражники дружины старались не греметь оружием и доспехами. Владыка не любил шума.