Укротить беспокойное сердце
Шрифт:
Состоялось венчание и скромная свадьба, на которой единственными гостями являлись Жермены и несколько подружек невесты. Уилл не поставил свою семью в известность, потому что хотел побыстрее жениться, а его родня наверняка захочет пышной и шумной свадьбы. Кроме того, поскольку он хорошо их знал, то был уверен, что им вряд ли понравится его брак на иностранке. Им подавай только хорошую, крепкую и добрую девушку из Техаса. Представив Лили в Техасе, окруженную его родственниками, он печально улыбнулся. Нет, пожалуй, лучше написать им позже, когда все будет позади,
После свадьбы он продлил свое пребывание в Париже еще на месяц. Такого счастья, в котором он пребывал все это время, Уилл не испытывал никогда, только боялся: вдруг это блаженство не продлится долго…
Лили оказалась замечательной женщиной, нежной и ласковой, любящей и внимательной. Уилл и мечтать не мог о лучшей жене, каждый день благодарил Создателя за такой подарок судьбы.
Прошел медовый месяц, и Барнум вызвал Уилла обратно в Соединенные Штаты, где он, помимо работы антрепренера, выполнял массу всяких других поручений.
Когда Уилл рассказал об этом жене, Лили неожиданно призналась, что не хочет уезжать из Франции, так как ждет ребенка и путешествие будет для нее тягостным испытанием.
Новость потрясла Уилла, он был на седьмом небе от счастья – неужели он станет отцом! Он пообещал Лили, что они останутся в Париже по крайней мере до тех пор, пока не родится ребенок. Он договорился с Барнумом, что будет работать в Европе антрепренером его цирка, чтобы быть с женой в этот важный период. Потом они с Лили сняли маленький домик на окраине Парижа.
Лили плохо переносила беременность, она была хрупкого телосложения и некрепкого здоровья, поэтому Уилл ужасно волновался за нее. Но он с удовольствием замечал, как округляется ее живот, в котором зреет плод их великой любви, как в ее глазах появляется особое, присущее только матерям выражение. Он никак не мог понять, кого он хочет – сына или дочь. Хорошо бы сына для продолжения рода, но девочка, похожая на Лили, тоже будет в радость.
Лили дразнила его, говоря:
– Ах, дорогой мой, представляешь, вдруг родится девочка, похожая на тебя, большая и грубоватая? Или мальчик, нежный и бледный, как я? Что ты тогда скажешь?
Уилл смеялся и обнимал ее, говоря, что природа никогда не допустит такого.
Лили родила сына декабрьской ночью. Бушевала настоящая буря, и доктор запоздал, с трудом пробираясь к их дому в такое ненастье. Уилл никогда не забудет ужасных криков жены, мучившейся в схватках, не забудет бледного лица Лили, ее взгляда, последнего взгляда, когда она лежала, истекая кровью, а доктор тщетно пытался хоть что-нибудь сделать…
Последние слова Лили: «Позаботься о нашем сыне. Я люблю тебя, Уилл, дорогой…»
С тех пор Уиллу казалось, что он умер вместе с Лили. Ничего не волновало его, ничего не интересовало. Он сидел в доме, где когда-то был так счастлив, в отчаянии и горе, пил и смотрел на портрет Лили, написанный известным французским художником еще до их встречи.
Вернула его к жизни мать Лили. В один прекрасный день она положила ему на руки младенца и твердым голосом заявила, что хотя Лили и умерла,
Уилл понемногу стал приходить в себя, и если первое время вид ребенка вызывал у него щемящее чувство тоски и боли, то вскоре он с удовольствием рассматривал каждый крошечный пальчик, радовался каждому звуку и приходил в восторг от беззубой очаровательной улыбки малыша. Уилл назвал мальчика Джастином и перенес на него всю свою любовь к ушедшей безвозвратно Лили.
Когда к Уиллу вернулись силы и вкус к жизни, он понял, что пора ехать домой, но не мог забрать ребенка у родной бабушки, в то же время осознавая, что не в состоянии растить мальчика сам. Поэтому Уилл спросил тещу, не поедет ли она с ним в Нью-Йорк. Она охотно согласилась, так как внук – последнее, что у нее оставалось в жизни.
Маленькая семья Уилла поселилась в Нью-Йорке, где он купил небольшой уютный дом, куда он всегда возвращался из своих командировок и где жил, пока работа не звала его в путь.
Сейчас, после Джерси, Уилл поедет домой к сыну, которому уже исполнилось шесть лет. Джастин стал совсем большим мальчиком, высоким и крепким – весь в отца. Но тонкие черты лица и глаза – от матери. Уилл был благодарен судьбе за сына, который унаследовал все лучшее от обоих родителей.
Одна проблема – семья Уилла в Техасе до сих пор не знала о существовании Джастина. Уилл никак не мог заставить себя поехать туда и все рассказать. Получалось, будто тем, что он прячет собственного сына от родных, он как бы бережет его. Родственники, конечно, хорошие и открытые люди, но у них предрассудки, присущие их классу и времени, поэтому нельзя подвергнуть Джастина испытанию. Вдруг они не выразят одобрения? Теперь же прошло столько времени, что любое объяснение будет выглядеть нелепым. Уже просто поздно.
Уилл вздохнул, отогнал тяжелые мысли и допил виски. Не надо позволять воспоминаниям уводить его так далеко – после экскурса в прошлое всегда наступает депрессия и не остается сил на то, чтобы работать.
Он заметил, что поезд замедлил ход, и услышал, как кондуктор выкрикнул название станции – пора выходить. Уилл сразу пришел в себя, внутренне собрался, и знакомое волнение охватило его. В каждом городе, бывал он там или нет, его притягивала неизвестность того, что с ним произойдет. Что его ожидает? Откроет ли новый талант, увидит ли какое-нибудь чудо?
Вечер был морозный. Уилл, купив билет у рыжей глазастой кассирши, стоял перед входом в театр, курил сигару и наблюдал за публикой, которая спешила на представление. Он заметил много женщин и несколько детей-подростков. Наверное, на утренних представлениях детей больше, решил он.
Действительно, бывшие театры водевилей, сменив свою направленность на эстрадные концерты, становились развлечением для всей семьи и приобретали популярность. Косвенным образом это было на руку и цирку, так как в эти театры приглашались исполнители разных жанров, многие из которых имели прямое отношение к цирковому искусству.