Укротители Быка
Шрифт:
– Ведьма, - женщина остановилась и пристально уставилась на Вию.
– Уж от тебя-то таиться нечего... посвященная. Я же говорила, от Райна этого можно ожидать, - она глубоко вздохнула.
– Ну ладно. Может быть, хотя бы вы расскажете мне, почему он ушел из дома? Почему не давал о себе знать? Хотя... полагаю, он не дал себе труда объяснить это.
– Да, - сказала Вия.
– Я... не интересовалась.
– Тогда вам не помешало бы знать, - произнесла целительница ядовито и очень зло, - что он все-таки свел своего отца в
– Что?
– Вия невольно подалась вперед.
– Вы имеете в виду, что есть другие женщины-гули? Что я не единственная?
– Вы не знаете?
– женщина сощурилась, сделала паузу.
– Ну ладно. Что ж, тогда я буду последней, кто просветит вас в вопросе. Я зашла только для того, чтобы окончательно выяснить - мой ли сын тот человек, о котором говорят по всему Закату. Теперь удаляюсь.
– Вы даже не хотите знать, когда он прибудет, чтобы увидеть его?
– спросила Вия.
– Пусть лучше не приближается ко мне, - с горечью проговорила травница.
– С вами наедине я еще могу держать себя в руках - вы не виноваты, несчастное существо. Но его... о, я боюсь, что не выдержу, и прокляну его - а это последнее дело - проклинать своего сына. Все равно что плюнуть на могилу своих родителей.
С этими словами она покинула комнату прежде чем Вия успела спросить у нее хоть что-нибудь еще. Даже не о мистических откровениях, деятельности ведьмы или гулях. Даже вполне прозаическую вещь: а что, собственно, делает вдова опального шляхетского дворянина при дворе единственного на Закате императора? Неужели в самом деле банально зарабатывает себе на жизнь?
***
Дом магистра спал. Угомонились слуги, что праздновали на кухне прохождение Юпитером оси влияния Сатурна. Угомонились собаки. Угомонились зеваки на ночных перекрестках Ингерманштадта, которые, как раньше казалось Вии, не успокаивались ни за что и никогда.
За стенами дома торжествовал белый туман, пахнущий сточной канавой, и ночные духи. Те из них, что поменьше, с веселым гиканьем гонялись друг за другом - Вия чувствовала их возню даже сквозь сон. Те, что покрупнее, скользили вдоль домов, окутывали шпили своими саванами, тосковали о недостижимой луне и не доставляли шаманке никакого беспокойства.
Тем не менее, этой ночью она спала плохо.
Дух ее, такой же неприкаянный, как ночные странники, ходил по Ингерманштадту, танцевал на кончике шпиля ратуши, взлетал высоко, к осеннему черному небу с редкостно крупными звездами. Во сне они казались еще крупнее, иногда даже как будто шептали что-то.
Потом она проваливалась в трясину, где мимо нее скользили невнятные вооруженные тени. Иногда она оказывалась в строю, одной из них. Тогда нужно было одно -
Порою Вия отчасти вспоминала себя, и тогда она понимала с мучительной остротой, что ей каким-то образом нужно остановить этот сводящий с ума бег, что впереди кое-что похуже просто скрытой в белом тумане пропасти, но она не могла произнести ни слова, как это часто бывает во сне.
Вия проснулась с бьющимся сердцем, и без всякого удивления услышала всхлипы и метания Ванессы.
"Интересно, - подумала шаманка, - это ее сон проник в мой, или наоборот?"
Она поднялась с кровати, обняла девочку (она спала на отдельной кроватке в ногах у Вии), разбудила, начала гладить спутанные светлые волосы.
– Они мееертвые...
– рыдала Ванесса, вцепившись в Виины плечи.
– Они меертвые, а бегут... там так страшно...
– Ну, ну, - приговаривала Вия, сама удивляясь глубине своего сострадания и нежности.
– Успокойся, хорошая моя, золотко мое. Все уже кончилось, все уже кончилось, все уже прошло...
– Не-ет...
– Несс по-прежнему сотрясалась от рыданий, крупно и неприятно.
– Не кончилось! Ты не понимаешь... Они... они мееертвые, но не меертвые! Они одежду свою ищут...
– Одежду?
– переспросила Вия.
– Ага! Кольчуги... и мечи... а болото - оно чавкает, и, и...
Ванесса задохнулась, а Вия снова принялась ее успокаивать.
Типичный сон о прошлом, без всякого сомнения. Если оно так, то, Вия знала по опыту, уже завтра Ванесса будет вспоминать его относительно спокойно. Очевидно, с проблеском солнца кошмары утрачивали для нее ту крайнюю степень реальности, какой наделяет их детское воображение.
– Все хорошо, милая, - приговаривала Вия.
– Они больше сегодня не придут.
По ее словам гехерте-геест уже распахивал серые крылья, готовый защищать человеческого детеныша от любого зла.
– Мамочка...
– всхлипнула Несс.
– Ма-ам...
– Все хорошо, - ответила Вия.
– Ты как, спать еще будешь? Или вставать уже? Утро скоро.
Несс что-то промычала неразборчиво и спрятала лицо поглубже в складках одежды у Вии на груди.
– Не "уууу", а спать будешь? Или есть будешь? Или молока тебе?
– выспрашивала Вия дотошно, сама удивляясь, сколько радости доставило ей это неожиданное доверие ребенка.
Несс ничего не отвечала.
"Но ведь я никак не могу быть ей матерью... никак..."
И тут же Вия подумала о Ядвиге Гаеве. Какого это, в самом деле - считать, что твой сын тебя предал? И хуже того, что он стал самым распоследним мерзавцем, отказавшимся от своего рода до такой степени, что и на улице не признает при случае...