Укротители моря
Шрифт:
Эйкинс поднял руку, посмотрел сначала на одного, потом на другого. Его глаза сверкнули, и он махнул рукой.
– Бой! – крикнул он и отступил в сторону.
На короткое мгновение их взгляды встретились, вдрут из глотки Добби вырвался крик.
– Нет! – проревел он, опуская руки. – Пошло все в задницу! Я не буду драться!
Все вокруг так и замерли, изумленно уставившись на Добби. Он выставил вперед голову, не защищая ее руками.
– Врежь мне, дружище! Дай, чтобы разом покончить со всем.
Кидд, озадаченный, но, по-видимому, понявший, в чем дело, легко стукнул Добби в челюсть.
– Вы пришли, чтобы посмотреть на жестокий бой. Но я прошу простить меня, я не могу драться. Видите, перед вами Томас Кидд, я его помню с Норы, когда он стоял рядом с Диком Паркером, в то время как другие бросились бежать, словно крысы. Однако я думал, что он добыл себе прощение, предав своих товарищей, я бросил ему обвинение прямо в лицо. Если вы хотите получить урок чести, то Томас Кидд тот самый человек. Он не побоится никого, кто посмел бы назвать его негодяем, и встретится с ним лицом к лицу. Вот почему мы здесь, на поединке. Я не думал, что у него хватит мужества пройти сквозь такое испытание, он настоящий боец и, ко всему прочему, настоящий офицер.
Добби повернулся к Кидду и отдал ему честь.
– Я буду признателен, если вы пожмете мне руку, сэр.
Поднялась настоящая буря криков, восторга, рукоплесканий, она все никак не унималась, наконец Добби поднял вверх руку.
– Друзья, я хочу, чтобы вы поняли. Вот перед вами Кидд, он один из нас, если он сумел подняться, что в этом плохого, не так ли? И я готов последовать за лейтенантом Киддом куда угодно.
– Все пари отменяются, джентльмены! – прокричал Эйкинс.
Теснившиеся вокруг и налезавшие беспорядочно друг на друга зрители разразились бурными восторженными криками. В мгновение ока переменилось их отношение к Кидду, его похлопывали по спине, одновременно несколько крепко подвыпивших человек предлагали ему выпивку. Тайсо, против его воли, также насильно угощали пивом. Улыбающиеся раскрашенные лица женщин мелькали перед Киддом, тогда как Добби рассказывал всем историю мятежа на Норе.
Три дня спустя вернулась эскадра под командованием адмирала Вэндепута. Кидд возвращался на лодке с флагманского корабля, как вдруг заметил на борту «Крепкого» стоящего на квартердеке Ренци и помахал ему рукой. Том обрадовался, увидав своего друга, и на душе у него сразу стало легче.
Сжимая драгоценную сумку с распоряжениями и секретной информацией о подаваемых сигналах, Кидд поднялся наверх и обнял своего приятеля.
– Я уже надеялся увидеть тебя лейтенантом на флагмане, – весело сказал он.
– На флагмане? Нет, если только исполняющий сейчас эти обязанности офицер не посодействует мне каким-нибудь образом, – сухо усмехнулся Ренци. – А пока я пребывал в той благословенной Аркадии, я очень близко познакомился с секретами ловли трески, которые приведут тебя в изумление, мой дорогой друг.
– Расскажешь мне о своих секретах сегодня после обеда. А пока ты будешь переодеваться, я доставлю бумаги капитану Хоугтону У меня есть кое-какие для него сведения. Адмирал собирается провести учения для всей эскадры, как только на кораблях пополнят запасы. Выход в море,
– Я думаю, Том, короткая прогулка среди распустившихся цветов была бы для нас весьма кстати. Наш адмирал не балует своих любимцев, поверь мне.
На берегу со стороны Дармута то там, то здесь пробивались первые зеленые побеги, земля уже подсыхала. Приятели гуляли вдоль набережной под еще нежаркими лучами солнца, наблюдая, как после зимней спячки просыпается природа.
– Невеселое место Ньюфаундленд, – немного погодя заметил Ренци. – Иногда я начинаю думать, что остров целиком покрыт соленой треской. Пожалуй, там нет ни одного дома, где бы не стояли кадки с этим ужасно вонючим рыбьим жиром.
– И что у тебя за секреты? – поинтересовался Кидд.
– Ничего особенного. Там довольно беспокойно, порой адмиралу приходится проявлять твердость, потому что рыбные дворянчики из Девона считают Ньюфаундленд своей вотчиной. Они изо всех сил противятся тем, у кого имеется на этот счет иное мнение. Ты наверняка рассмеялся бы, если бы услышал их перебранку на собрании в Сент-Джонсе. Клянусь, оно очень походило на базарный день в Эксетере или Байдфорде.
Они прогуливались, дружески беседуя.
– За время моей отлучки, наверное, не случилось ничего особенного? – спросил Ренци.
Кидд замялся. Ренци был воплощенное благоразумие, но дело было не только в этом: ведь дядя сам оставил за ним право на окончательное решение. Итак, открывать или не открывать перед другом дела его семьи? Кидд почти не колебался, слишком долго он находился наедине со своими мыслями.
– Николас, со мной приключилась удивительная вещь. Совсем недавно я впервые увиделся со своим дядей, – серьезный тон друга заставил Ренци пытливо взглянуть на него.
– Речь идет о брате моего отца, он здесь, в Канаде, – Том поведал о своих розысках и о трудном положении, в котором он очутился. Он решил не сообщать своим родным ни об истории с медведем, ни о настоящем местопребывании его дяди.
– Совершенно правильное решение и очень логичное. Стоит отдать тебе должное, Том, – искренне похвалил его Николас.
Они шли вдоль берега молча, пока не добрались до опушки леса.
– По-видимому, это еще не все, дружище? – остановившись и глядя в лицо Кидду, спросил Ренци. – Мне было бы интересно узнать, что тревожит моего друга.
Кидд глядел вдаль, рассматривая стройные сосны, украшавшие лесную опушку. Все как на подбор, одна к одной, сосны были везде, вдали в серо-голубой дымке они сливались в сплошную зеленую чащу.
– Николас, я даже не знаю, с чего начать. Просто надо признаться самому себе. Я не один из тех джентльменов-офицеров, кто разбирается в охоте на лисиц, кто свой на светских сезонах. Моя стихия кораблевождение и навигация, отнюдь не танцы и беседы с леди.
– Дорогой друг, поверь…
– Мне было трудно поверить, что я вступил на квартердек. Мне представлялось, что я и дальше буду продвигаться выше и выше, даже чудилось, что стану капитаном корабля. Но теперь я знаю истинную цену своим мечтаниям. Конечно, Королевскому флоту нужны лейтенанты, но только джентльмены достигают вершин власти, а я, увы, не джентльмен.