Укрой меня от замыслов коварных; Делирий; Возвращайтесь живыми!; Шанс на независимость
Шрифт:
Конечно, эскимос понял, кто ему помог, и разыскал Романа по связи, пообещав в скором времени оплатить долг.
— Ты ведь не собираешься отсиживаться в тишине и покое? — задал он лукавый вопрос.
— Не собираюсь, — ответил озадаченный Роман. — Они меня достали!
— Вот я и пригожусь, — закончил мысль Ылтыын. — Меня они достали не меньше. Пора ликвидировать это паучье гнездо в России, а то и вообще в Галактике.
— Не круто замахиваешься? — невольно рассмеялся Роман.
— Всегда надо замахиваться
И это были не просто слова. Роман знал, что друг не оставит его в беде и всегда готов прийти на помощь.
Юна на кровати пошевелилась, задышала ровней. Лицо у неё по–прежнему было бледное, но спокойное и умиротворённое. И очень красивое! Такое красивое, что у Романа всполошённо зашлось сердце.
Себе же Волков после всего пережитого дал клятву найти киллера–фюрера по фамилии Гловитц и навсегда избавить от него родную планету! Как бы пафосно это ни звучало.
За окном пошёл снег.
Близилась зима, город сковывал мороз. Захотелось пробежаться на лыжах по свежему снежку, полюбоваться природой, скатиться с горки.
Но Грибов предупредил, что до контакта с координатором не может быть и речи о выходах из дома, продуктами их обеспечат, надо потерпеть, и Роман терпеливо ждал визита Олега Харитоновича, надеясь, что его за излишнюю самостоятельность накажут не сильно.
Он бросил взгляд на столик возле кровати, на котором лежал браслет В–портала и медальон унца.
Защитное устройство Поводырей, способное принимать любую форму, снова не сработало во время схватки с киллершами, посланными Гловитцем, и это начинало раздражать. Роман был уверен, что настроил унц правильно.
Юна чему–то улыбнулась во сне, повернулась на бок, подсунув под щёку ладонь. Обычно она вставала рано, однако сегодня заспалась: стрелки на часах, висящих на стене, показывали половину девятого.
Роман подошёл к столу, взял медальон, вгляделся в его «золотой, с бриллиантами», корпус.
Что же ты не реагируешь на угрозы хозяину, дружок? Заснул? Так нет же, вибрируешь, если тебя мысленно погладить. Отсутствует энергия? Вроде бы тоже нет, в тебе ощущается немалая спящая сила . Тогда в чём дело? Может, не считаешь меня хозяином?
Медальон подёрнулся рябью, напоминающей рябь на воде от порыва ветра.
Оп–ля! Услышал мою мысль? Что это значит? Я прав?
Унц успокоился.
Роман погладил его пальцем, сосредоточился было на ментальном сканировании, но в это время проснулась Юна, подняла голову.
— Рома?
— Тут я. — Он положил медальон обратно, подсел к жене, накрыл руку своей рукой.
— Ты уже встал… а мне приснился сон, будто ты уехал в Москву, я помчалась за тобой, нашла в супермаркете, а ты там покупаешь… угадай, что?
— Гармошку, — пошутил
— Не угадал — детскую коляску!
Роман засмеялся.
— Ну и фантазия у тебя.
— Это не фантазия, — сдвинула она брови. — У нас будет ребёнок, я знаю, мальчик, и ты это тоже чувствуешь.
Он наморщил лоб.
— Я пока… ничего… ты серьёзно?
— Конечно, а ты против?
— Никогда в жизни! — твёрдо заявил Роман.
Глаза Юны просияли, она отбросила одеяло, оставаясь в одной маечке, и кинулась к нему на шею.
Потом они умывались, завтракали и обсуждали поездку к отцу Юны.
— Хорошо бы нам съездить всем вместе на море, — с надеждой помечтала она. Потом горько вздохнула. — Мама так любила отдыхать на юге.
— Хорошо бы, — согласился Роман. — Только вряд ли это достижимо в ближайшем будущем.
— Но ведь ты можешь так задурить всем головы, что нас никто не узнает.
— Могу и задурить, — улыбнулся Волков. — Хотя это называется «отвадить». К сожалению, агентура АПГ вездесуща, и нас вполне могут вычислить по каким–то неучтённым нами признакам. Вот когда мы сбросим Поводырей с Земли, тогда и подумаем о море.
— Когда это будет? — погрустнела она.
— Будет! Потерпишь?
— Что мне остаётся? Готова терпеть хоть вечность! Лишь бы с тобой.
— Вечность ждать не придётся, — со смехом заключил Роман жену в объятия, — счастье моё простреленное. Что бы я делал без тебя?
— Папа всегда говорил, что не понимает, что такое счастье.
— По большому счёту он прав. Есть такая притча. Бог слепил человека из глины, и остался у него неиспользованный кусок. «Что тебе слепить ещё?» — спросил Бог. «Слепи мне счастье», — попросил человек. Бог вздохнул и положил ему на ладонь оставшийся кусок глины.
— Я поняла, — стала серьёзной Юна. — Счастье — дело рук самого человека. Хотя сама притча отражает неверное суждение. Бог создавал из глины не человека, а слугу его.
— Робота, — хмыкнул Роман.
— Не смейся, так и было.
— Ну да, а ты при этом присутствовала, — поддразнил он жену.
— Папа давал мне читать интересные материалы. Ты, например, читал «Тайную Книгу Иоанна»?
— Нет.
— Почитай обязательно, узнаешь много нового. Хотя, если честно, комментарий к этой книге мне понятней.
— Она у отца в Выборге?
— Осталась в Москве, — смутилась Юна. — Могу позвонить Люсинде, она привезёт.
— Не стоит, сами заберём попозже. — Он внимательно оглядел лицо жены, напустил на себя озабоченность. — Тебе лежать надо.
— Я здорова, — возразила она. — Что ты увидел?
— Кожа бледная — это признаки анемии, губы тоже бледные — признак сниженной работы поджелудочной железы, проблемы с сердцем, под глазами тёмные круги — что–то с почками, да и глаза красные, что говорит о высоком давлении.