Укус змеи (сборник)
Шрифт:
— Какая интересная у вас работа, благородная, — похвалил Николай, который никогда не испытывал сострадания к диким кошкам и собакам.
— Да, очень интересная, — оживилась Сердоболица (воистину говорящее имя).
Они сидели рядом на бордюре, Николай курил третью сигарету и слушал про раненых, исхудавших, одичавших, глубоко несчастных животных, украдкой смотрел на часы — прошло больше часа. Николай подумал, что следует, наверное, пожертвовать на этот приют. Отправиться вместе с дочкой, дать денег. Нет, с дочкой опасно. Потребует взять домой
Начался дождь, забарабанили первые капли, поднимая маленькие всполохи пыли.
— Летний дождь пахнет арбузом, — сказала Сердоболица, с наслаждением втягивая носом воздух.
«Сердобольные любительницы животных не лишены романтизма», — подумал Николай.
И вслух согласился, принюхиваясь:
— Действительно, арбузом.
Капли посыпались чаще, они встали на ноги. Николай оглядывался, где бы укрыться, не отходя далеко от машины.
— У меня в сумке есть зонтик, — сказала Сердоболица.
— Ваша сумка — это волшебный кладезь.
Чтобы спрятаться от дождя, который быстро стал проливным, под одним маленьким дамским зонтом, им пришлось стать тесно, почти обнявшись. Сердоболицу это явно смущало.
— Я не кусаюсь, — сказал Николай. — Дайте зонтик, вы норовите прикрыть меня в ущерб себе. На чем мы остановились? У овчарки была сломана нога.
— У кавказской овчарки, — уточнила Сердоблица. — Это мощная и серьезная собака, а уж познав человеческую жестокость, Пират, так мы назвали пса, и вовсе озлобился. Он никого не подпускал, мы не могли даже шину на сломанную лапу наложить…
Пока не раздался звонок, Николай выслушал историю приручения Пирата и трогательную сагу о кошке, которая выкормила щенков погибшей таксы. Еще он узнал, что в приюте работают в основном добровольцы, в том числе ветеринары. Зарплату (можно представить, насколько «высокую») получают только директор приюта и Сердоболица. Николай утвердился в мысли помочь материально этим подвижникам, хотя всегда считал, что бездомных животных надо ликвидировать, дабы не подвергать опасности людей, не распространять заразу, да и самих животных избавить от извращенного существования в мегаполисе.
В определенном смысле Николаю, в пустом сонном городе под зонтиком с энтузиасткой защиты животных, орошаемому летним теплым дождем, пахнущим уже не арбузом, а водной свежестью, было уютно. Когда запиликал сотовый, они вздрогнули.
Сердоболица достала телефон, ответила, через секунду подняла глаза на Николая:
— Всё. Отключился. Мужской голос, только одно слово сказал: «Подъезжаем».
— Это Игорь, — рассмеялся Николай.
Игорь всегда был молчуном. Внешне безучастный, но всегда готовый прийти на помощь без лишних уточнений. Человек-скала, надежный и твердый. Они дружили с детства, но мало встречались после женитьбы Николая. Жена Коли нос воротила: «Да, Игорь, как ты утверждаешь, скала. Но скала — это камень, это скучно. С твоим Игорем не о чем говорить. Недаром его жена бросила».
Николай и Сердоболица перешагнули ручей дождевой
Игорь затормозил ловко, остановил машину в трех метрах от них. Открылась передняя пассажирская дверь, из нее выскочила мама Николая. Только ее не хватало! Как же! Не могла пропустить представления.
Сама представление и начала.
— Коля! Ты с женщиной! — воскликнула мама.
Очень драматично.
Николай не нашел с ходу слов. Потому что те слова, которые вертелись у него на языке, не предназначались для маминых ушей.
Вышел Игорь, громко щелкнул кнопкой автоматического зонтика, стал рядом с мамой Николая, укрывая ее большим черным куполом от дождевых потоков. Игорь как всегда был невозмутим. Разбуженный среди ночи, проведший больше часа в обществе стенающей мамы Николая, он не выказывал никаких эмоций.
Они стояли друг против друга, пара против пары: Сердоболица и Николай — его мама и его друг.
— Мама, прекрати инсинуации! — строго сказал Николай. — Я даже не знаю, как ее зовут!
Это признание вырвалось неожиданно и, хотя было правдой, отдавало грубостью и предательством, смешанными с трусостью. Но маму заявление нисколько не успокоило, напротив.
— Ты с ней, не зная, как зовут? Когда жена уехала? И деньги требовал!
— Я ничего не требовал! Мама, замолчи!
Но тут вступила Сердоболица:
— Вы заблуждаетесь! Нас, то есть меня с вашим сыном, ничего не связывает. Я, то есть он со мной, познакомились несколько часов назад…
Сердоболица имела привычку вставлять в речь «то есть» — пояснительную конструкцию, которая сильно отдавала извинительностью. За время общения Николай услышал полторы сотни «то есть».
— Ваш сын, — продолжала Сердоболица, — защитил девушку. То есть Николай защитил ее ошибочно…
— Ага! — торжествующе вскричала мама. — Она-то знает, как тебя зовут!
Николай закатил глаза. За что ему все это? Мало, что ли, пришлось хлебнуть?
Далее, как в современной пьесе, звучали параллельно два диалога: мамы с Сердоболицей и Николая с Игорем.
— Представляешь, старик, — говорил Николай Игорю, — на минуту остановился сигареты купить, а машину угнали. Стоп-кадр! Стою дурак дураком: ни тачки, ни денег, ни телефона, в кармане полтинник мелочью — в богом забытом районе.
— В милицию заявлял? — спросил Игорь.
— Заявлял. Еще те стражи порядка, чтоб им геморрой неоперируемый. Потом смотрю — мой «Форд». Бросили на улице. Может, мальчишки хулиганили.
— Вы напрасно нервничаете, — успокаивала Сердоболица маму Николая. — То есть я не отрицаю своей вины, когда принудила вашего сына вступиться за девушку. Но молодые люди играли.
— Тут еще другие были? Вы играли?
— Извините, но вы нервничаете на пустом месте, точно как моя мама. На остановке парень приставал к девушке, но они играли, они заявление сегодня в ЗАГС подали, то есть жених и невеста.