Укус
Шрифт:
Подойдя к краю нового уступа, я прижал ее ноги к своей груди. Вес перераспределился получше. Какая-то часть тяжести ушла… или же я к ней привык.
Или же Кэт слишком хорошо изображала мертвую.
— Ты в порядке? — на всякий случай спросил я.
Она не ответила. Возможно, вовсе меня не слышала. Говорил я тихо, а ее голова была опущена мне за спину и пребывала сейчас где-то в районе моей талии.
Я не рискнул сказать ей что-либо еще. Только легонько
Снегович, на крыше фургона, все еще держал Донни за волосы. Нож, правда, опустил. Он больше не смеялся — только скалил зубы и, покачивая головой, смотрел, как я тащу Кэт по каменистому склону.
И Донни смотрел тоже. Уголки его губ как-то неправдоподобно далеко оттянулись назад, и выглядело так, будто он ухмылялся на пару со Снеговичем. Конечно, это была лишь гримаса. От глубоких ран на его груди бежали кровавые дорожки, исчезавшие лишь у отворотов его ботинок… то есть, конечно же, ботинок Кэт.
Спускаясь вниз, я пару раз бросил взгляд туда, где лежала Пегги. Никаких изменений. Ноги — все еще в салоне, платье задралось к самой талии, кровь на лице — словно высыхающий кленовый сироп.
Она выглядела даже слишком мертвой.
Интересно, видел ли Донни ее. Мог ли вообще видеть — с крыши-то фургона? Возможно, нет. Трудно сказать. Возможно, с его позиции автомобиль развернут так, что тело не углядеть. Я втайне даже надеялся на это. Лучше пусть он пока не ведает, в каком состоянии его сестра.
— Стой там, — сказал Снегович.
Я не смог остановиться сразу же — некий импульс, казалось, толкал меня вниз, от валуна к валуну. Но через какое-то время я все же встал. Застыл, пытаясь отдышаться, дрожащий от нагрузки, от жары, от опасений, терзавших душу. Я ведь почти уже спустился — так какой прок меня останавливать? Неужели он что-то заметил?
— Не двигайся, — предупредил он.
Я поднял голову и принялся смаргивать пот, затекший в глаза.
И понял, что стою прямо напротив него.
Он застопорил меня, когда я поравнялся с уровнем крыши фургона. И сейчас между нами пролег отрезок где-то в пять метров. Я был на одном его конце. Снег с Донни — на другом.
— Шта теее ну-уно? — на выдохе прошепелявил я. На большее меня не хватило. Никак не удавалось перевести дыхание. Мое сердце трепыхалось столь отчаянно, что мне казалось — вот-вот расколотит ребра и выскочит наружу.
— Мне не очень-то приятно это говорить, салажонок, — выдал Снег, — но есть у меня такое подозреньице, что вы опять меня облапошить пытаетесь.
Я покачал головой.
— Она не мертвее тебя, так?
Я еще раз покачал головой. Голову, кстати, напекло. И по ощущениям это был скорее котелок с потом, чем голова.
—
Парень дернул головой вверх-вниз пару раз.
— Он правду говорит, — пробормотал он.
— Ты так говоришь только потому, что я перережу тебе глотку, если выяснится, что он нас обманывает.
— Она мертва! — выпалил я.
— Хорошо. Но я все еще немного сомневаюсь. Почему бы мне не удостовериться?
— Только… я не могу уже держать… я хочу спуститься…
— Брось ее себе под ноги. Там, где стоишь.
Я сделал несколько шагов назад.
— ТАМ ЖЕ!
Содрогнувшись, я склонился — до тех пор, пока ноги Кэт не уткнулись в скалу прямо перед моими собственными. Тогда я обнял ее, как ребенок — ствол дерева, и аккуратно уложил на землю. Так взаправду могли бы укладывать мертвое телоН ноги-поясница-плечи-голова.
Совершенно безвольная масса без признаков жизни.
Когда она была передо мной, а мои руки были на ее спине, я почувствовал биение ее сердца, ее дыхание. Рубашка ее была расстегнута, но не спала с нее, пока она свисала с моего плеча вниз головой.
Когда я выпрямился, Кэт повисла на мне. Ее голова моталась из стороны в сторону, глаза — закрыты, рот — широко раскрыт.
Я хотел бы, чтобы ее глаза были открыты. Хотел, чтобы она хотя бы подмигнула мне.
Ничего подобного.
Хорошо же у тебя выходит, мысленно похвалил ее игру я.
— Так, — провозгласил Снегович, — так. Теперь ворочай ее, чтоб я нормально посмотрел.
Я прижал Кэт к себе и покачал головой.
— Бу, поздновато фокусничать. Ты стащил ее вниз. Теперь просто разверни ко мне лицом.
— Но она же упадет!
— И что? Она же мертва.
— Я не хочу, чтобы она падала!
— Тогда поверни и держи ее крепче.
Я так и сделал. Далось мне это с трудом. Мышцы отказывались работать. Кэт была тяжелой и скользкой. Однако, я должен был сейчас потакать Снеговичу. Она мне б сама сказала об этом — будь обстоятельства несколько другими.
Я развернул Кэт к Снегу и Донни лицом.
Застыл позади нее, плотно обхватив ее под грудью. Ноги Кэт прогнулись в коленях. Все, как и положено человеку без сознания… или вовсе без жизни.
— Что думаешь, Донни, мальчик мой? Она жива или мертва?
Донни слегка покачал головой. Его взгляд остановился на груди Кэт.
— Я задал тебе вопрос. Ответишь?
— Она не дышит, — сказал Донни.
— Молись на это, — Снегович улыбнулся мне. — Отпускай ее.
— Нет!
— Ну что ж, сожалею об этом, но Донни…