Укуси меня, имплант!

Некрасов Илья

– Кто ты?
– пятясь, спрашивает она.

– Оружие трусов и слабаков, - отражение указывает мечом на огнемет, - которое убивает издалека. Так нельзя увидеть глаз жертвы и научиться обращать страдание в силу. Это оружие ослабляет.

– При чем здесь страдание?

– Ты смотришь на свободного охотника и видишь убийцу. Я смотрю на раба сомнений и вижу убийцу... Мы все убиваем. Ты должна принять это, и тогда не будет страдания, но будет сила.

– Не-е-ет! Я научилась контролировать это!
– истошно кричит

Селин.

– Твой... "разум" нужен, чтобы выслеживать и убивать. Это орудие голода.

Отражение делает замах. Оно направляет меч... в себя? Не в Селин.

– Жестокость это неприятие слабости. Оно сделает тебя сильнее.

Черный меч вонзается в грудь видения, и они падают куда-то в темноту...

Затем она оказывается в следующем сне.

Посреди молочно-белого пустого пространства Селин видит биомеханическое чудовище - человека, собранного из металлических деталей, в котором почти не осталось живой плоти. Тот киборг осматривает собственные руки.

– Считаешь меня чудовищем?
– неожиданно спрашивает оно.

Теперь Селин смотрит уже на свои руки, и ей кажется, что вся эта плоть... она пугается того, что увидит вместо человеческих костей титановые протезы. Селин открывает рот, но вопль так и повисает в тишине, поскольку обстановка опять меняется.

Она больше не может кричать, и будто у нее нет тела.

Словно она - просто взгляд, направленный в центр темной пещеры.

На полу спиной к Селин сидит человек. Его тело дергается в странном ритме, похоже, он что-то делает со своей ногой. Раздается характерный визг пилы и что-то еще. Хрип или...

Точно режут что-то живое. Будто пила сама живая. Незнакомец кричит, пытаясь превозмочь боль - словно сама пещера заполнена не воздухом, а страданием.

Из ноги течет кровь, она струится вниз по рукам и пиле. Она поразительно густая, наполовину запекшаяся. Кровь вскипает, когда соприкасается с лезвием. Хрипит и шипит. Словно пытается сказать что-то.

Струйки крови, подобно маленьким змеям, сползают вниз. Проникают в трещины ненасытной земли. Селин начинает различать слова, что шепчет кипящая кровь.

– Суть страдания... Суть страдания...

Вот пила добирается до кости. Раздаются странные звуки, которых не должно быть. Вероятно, должен слышаться характерный хруст, скрежет зазубренного металлического лезвия по кости. Но звучит нечто-то другое - похожее на рычание зверя. Отчаянный рык хищника, загнанного, которому нечего терять. Он дорого отдаст свою жизнь.

Наконец, ей удается изменить угол зрения - теперь Селин смотрит на человека сбоку. И он кажется знакомым.

Становится ясно - человек не отпиливает ногу, а старается сделать с ней что-то другое.

Присмотревшись, Селин замечает - человек пытается отделить от ноги наросты. Нечто, появляющееся из самой кости, обнаженной и заливаемой кровью.

Нет, это не костяные наросты, а какие-то странные...

пластины.

Вот человек отрезает очередную пластину. На том месте, откуда она извлечена, остается кровоточащее углубление. Кровь, пузырясь и скатываясь вниз, вновь шепчет о страдании:

– Глубже понять... Суть страдания...

Человек вертит в руках пластину, пытаясь осознать то, что постоянно ускользает. Затем с раздражением швыряет пластину. Она падает прямо перед взглядом Селин.

У нее получается сконцентрироваться на пластине, и постепенно приходит понимание.

Это не кость, а, скорее, пластик. Есть и металлические фрагменты, даже провода.

Внезапно пластинка резво переворачивается и встает на едва заметные ножки. Шевелит усиками-проводками, ощупывая пространство, а затем резко срывается с места. Перебирая ножками и петляя, добегает до темного угла пещеры. Скрывается в нем. Из угла доносятся странные шорохи, там явно что-то происходит. Тьма не дает разглядеть угол.

Селин вновь смотрит на человека. На его ногу. Кость. Прямо в то место, где должно находиться кровоточащее углубление, след от удаленного импланта.

Но углубления уже нет!

На его месте появилась новая пластина. Человек мотает головой из стороны в сторону, протестуя и не соглашаясь с происходящим. Похоже, он пропустил момент, когда на месте старого появился новый имплант.

Импланты вырастают прямо из кости, а не внедряются в нее снаружи!

Человек вновь принимается за дело. В сотый или тысячный раз берет визжащую пилу и пытается отделить имплант. Вновь и вновь повторяет отработанные движения, словно робот, выполняющий определенную функцию.

Селин хочет помочь ему. Но как это сделать? Сейчас она просто взгляд. Тот, кто не может закрыть глаза, потому что это не в его власти. Это данность, а не выбор.

Селин пытается докричаться до человека. Она срывает голос, не издавая ни звука. Приходится смотреть на происходящее. На эту бессмысленную возню с пузырящейся кровью и визгом металла. С оживающими имплантами, которые убегают в темный угол, чтобы устроить там собственную возню.

Становится ясно, что человеку нельзя помочь - такова данность сна. Каждое действие, имеющее цель, отдается эхом, приходящим из темного угла - импланты, частицы человека без души, чутко реагируют на каждое движение.

Селин начинает понимать... Этот мир пропитан ядом энтропии.

Желания, причины и цели. Познание. Каждое действие... все. Это фундаментальная неисправимая порочность. Вездесущий многоликий голод.

Селин получает возможность двигаться - она медленно обходит человека сбоку...

И внезапно проваливается в следующий сон.

Древние зверолюди собрались вокруг костра. Пламя отражается в больших черных глазах лани, недавно убитой этими хищниками на охоте. Она лежит у костра в центре круга, образованного охотниками.