Шрифт:
Пролог
Этот прием обычно использовали классики, чтобы, говоря о каком-то конкретном городе, не обидеть его уважаемых обитателей и, в то же время, изобличив некоторых из них в тех или иных грехах, сделать это одновременно для всех городов, к которым на равных основаниях может быть применено название N. Читателю решать, типичен, либо все-таки уникален для нашей глубинки городишко, затерявшийся в лесах N-ской губернии, (что бы сказали нам наши деды за то, что вновь ввели в употребление и употребляем уже совсем позабытый, да вдруг кем-то изъятый из старого пыльного административного сундука, термин “губерния”?).
Название городка можно было не прятать,
Начало этого городка не описано ни в одной летописи. Указ Екатерины Великой так же не коснулся его – да и не мог коснуться, так как появился он по другому указу – в 1937 году здесь был создан лагерь-поселение. Чуть ранее, в годы электрификации, в лесном урочище Гнилой Луг началась промышленная добыча торфа, залежи которого суждено было истощить осужденным, да простит меня читатель за неуместный каламбур. Мирной до’быче рыхлого топлива не помешала война – скорее даже подхлестнула ее, последующее за войной восстановление страны потребовало еще большего потока торфяных эшелонов.
В те далекие годы облик едожорска окончательно сформировался – один перекресток с памятником Л.Е.НИНу (две точки-выбоины оставил инкогнито местный инакомыслящий, которого, однако, знали все, но никто не смог доказать его авторства), Слон – дом с четырьмя колоннами, десяток кирпичных домов да полсотни бараков. Маленький вокзальчик и депо с закоптившимся паровозом, охрипший свисток которого несколько десятилетий назад напоминал едожорцам о большой земле, скрытой от его девственной заброшенности за густыми, непроходимыми лесами и топкими болотами. Болота – это логический и экологический результат изъятия торфа – были проклятием едожорцев. Казалось, что все воды N-ской губернии перетекли сюда и сделали городишко недоступным для проникновения извне, равно как и непреодолимым изнутри.
Единственной ниточкой связи с миром была узкоколейка, но, еще не исчерпав свой ресурс, она напоследок прокатила лагерное начальство с семьями и скарбом, а потом исчезла, словно кто-то свернул ковровую дорожку. Несколько лесных дорог сначала сменились гатями, потом кочковатыми тропами и вскоре вовсе затянулись болотной жижей. Самолет, скажете вы и тут же поперхнетесь – аэродром! Вертолет? Да, оставался только он, долгожданный и желанный, и очень, очень дорогой. Так едожорск стал полностью изолированным городом, жившим по своим старым канонам, питавшимся тем, что удавалось взрастить или собрать на его зыбких почвах. Вот сюда-то и забросила меня судьба в один из дождливых дней.
Глава первая
Не желая попадать в традиционную воскресную толчею дачников-неудачников, я решил объехать ползущий через множество сел участок N-ского шоссе по боковой дороге, выходившей на трассу через сто двадцать километров. Тем более что почти никто не сворачивал в этом направлении, так как вместо привычной дистанции предстояло сделать раза в два больше. Ну и что, зато могло попасться нечто интересное для моего голодного до загородных картин и убитого урбанизацией зрения. Асфальтовая дорога, точно собака на прогулке, радостно виляла хвостом, я проехал пару деревень вполне уверенно, похвалив себя за свой обходной маневр. Вдруг начал накрапывать осенний дождик. Дворники суетливо
Навстречу проехал запыхавшийся Уазик, оставивший за собой угарный инверсионный след. Я включил внутренний обдув, стекла моментально запотели изнутри. Пришлось задействовать кондиционер. Впереди показался мост через реку со смешным названием “едожорка”. Переехав его, я сразу потерял дорогу. Она просто исчезла. Вокруг меня лежало унылое болото с уродливо торчащими стволами сухих берез. Вместо дороги болото пересекала широкая, метров десять, полоса бурой жирной грязи, которую прорезали несколько извилистых колей с высокими зажорами. Часть полосы была ровной, нетронутой. Я поднял гидроподвеску своего Ситроена и поехал на второй передаче. Мотор уверенно гудел, передние колеса жадно вгрызались в податливое тело размякшей грунтовки. И тут я вспомнил, что пропыхтевший навстречу Уазик был совсем чистый, а мои лобовое и боковые стекла уже плотно залеплены взлетавшими из-под колес комочками грязи. Получалось, что он сюда не поехал, а вернулся назад? Тем временем машину начало водить, и я с трудом удерживал руль. Дорога шла под уклон, и колея становилась глубже. Перед очередной ямой я затормозил. Меня стали терзать сомнения – не проеду, завязну здесь, и никто не вытащит. Но и развернуться было невозможно. Я сдал назад, захотел выйти, но резиновые сапоги лежали в багажнике, а грязь доходила до порогов. Нудный дождик все больше увлажнял набухавшую субстанцию, в которой мне предстояло плыть дальше. Я закрыл дверь и решил пролететь опасное место с разгона. Первая, газ, вторая, еще газ, на третьей скорости машина задергалась, и я снова включил вторую. Днище терлось о грунт. Ситроен, словно корабль в шторм, загребал носом волну жидкой грязи, но шел. Сцепление работало на пределе. Меня охватил ужас, когда впереди показался поток воды, пересекавший поперек и без того убитую трассу.
Я заглушил мотор и полез между передними креслами назад, откинул спинки и достал из багажника сапоги. Грязь оказалась такой глубины, что идти было еще труднее, чем ехать. Я подошел к месту, где вышедшее из берегов болото перетекало с одной на другую сторону дороги, как какое-то сонное, апатичное беспозвоночное. Все, застрял! Мобильная сеть отсутствовала. Я достал атлас. Наличие здесь шоссе с улучшенным покрытием – явное преувеличение, зато отсутствие населенных пунктов в радиусе двадцати километров – чистая правда!
Я осмотрел передок автомобиля – он был весь облеплен толстым слоем грязи. Решетка радиатора забилась наглухо. Ничего не оставалось, как с позором поехать назад. Здесь и полный привод бы не помог! Я сел за руль, так, прямо в сапогах. Включил заднюю передачу, но машина словно прилипла – одно из колес предательски жужжало и плевало грязью на лобовое стекло. Я попробовал враскачку, но все напрасно, к тому же мотор быстро перегрелся, и кузов начал ощутимо вибрировать – заработал разбалансированный вентилятор охлаждения. Ну что ж, остался последний вариант – ждать помощи. Телефон не брал, как я ни пытался его поворачивать и поднимать повыше.
Глава вторая
Кажется, меня здесь ждали. Из-за кочки, словно леший, волоча за собой длинное бревно, вышел мужик. Сидел что ли там и караулил, может быть спал, но шел он прямо ко мне.
– Что, земеля, завяз? – услышал я неожиданно зычный, звонкий такой голос, который могла издавать изрядно проспиртованная и прокуренная глотка.
– Да, вот застрял.
Лицо у мужика было черным-черно, все в складках глубоких морщин. Он улыбнулся беззубым ртом.