Улан 4

Панфилов Василий Сергеевич

Выжило не менее трёх тысяч "Красных мундиров"… если не учитывать погибших позднее раненых, легионеров же в живых осталось менее пятисот — и ранены были все. Но боёв с бриттами больше не было — выжившие "Псы Георга" бежали к кораблям, ну а Легион начал путь Домой. Шли неспешно, поскольку ранены были все. Несколько раз останавливались не только в селениях, но и в мелких городках. Турецкие гарнизоны, если они были, исчезали без боя, ибо драться со столь страшными людьми провинциальные аскеры из вспомогательных войск отказывались категорически. Ну а серьёзные турецкие соединения в данной провинции были уничтожены Легионом ещё до встречи с бриттами.

Ближе к границе их встретили остальные Легионы, "гулявшие" в здешних местах, и подразделения сербских добровольцев, после чего путь имперские войска никто не тревожил.

Через полтора месяца выжившие под Ахероном легионеры прошли торжественным маршем перед императором

в Штральзунде и орали текст песни, которую передал им сам Владимир…

Пусть я погиб под Ахероном И кровь моя досталась псам Орел восьмого легиона, орел шестого легиона Все также рвется к небесам Орел восьмого легиона, орел шестого легиона Все так же рвется к небесам Все так же горд он и беспечен И Дух его неукротим Пусть век солдата быстротечен, пусть век солдата быстротечен Но вечен Рим, но вечен Рим Пусть век солдата быстротечен, пусть век солдата быстротечен Но вечен Рим, но вечен Рим Пусть pуки в кровь, но нам не в тягость На раны плюй, не до того Пусть даст приказ Грифон Руянский, пусть даст приказ Грифон Руянский, Мы точно выполним его Пусть даст приказ Грифон Руянский, пусть даст приказ Грифон Руянский, Мы точно выполним его И под турецким знойным небом В османских шумных городах Манипул римских топот мерный, манипул римских топот мерный Заставит дрогнуть дух врага Манипул римских топот мерный, манипул римских топот мерный Заставит дрогнуть дух врага Сожжен в песках Иерусалима, Водой Евфрата закален В честь императора и Рима, в честь императора и Рима Шестой шагает легион В честь Императора и Рима, в честь императора и Рима Шестой шагает легион Век смертных очень скоротечен, Но память павших мы храним Легионер вообще не вечен, легионер вообще не вечен, Но верим мы что вечен Рим Легионер вообще не вечен, легионер вообще не вечен, Но верим мы что вечен Рим Пусть я давно в плену Харона Душа моя осталась там Где знак восьмого легиона, где знак шестого легиона Все также рвется к небесам Где знак восьмого легиона, где знак шестого легиона Все так же рвется к небесам Вновь на границе неспокойно Над миром грянула гроза Орлы могучих легионов, орлы могучих легионов Взмывают гордо в небеса Орлы могучих легионов, орлы могучих легионов Всё также рвутся в небеса…

Стоящий на балконе дворца император вытянул из ножен клинок и вытянул вперёд и вверх руку в воинском салюте.

— Слава Шестому Железному!

Глава девятая

Несмотря на военные действия, жизнь не прекращалась. Так, в Польше шли суды — Мальтийский Орден требовал возвращения Острожского Майората — колоссальных земельных владений. Некогда Майорат был поделен, с большими нарушениями в законодательстве, после чего от Ордена откупились частью прибыли с владений — весьма незначительной, нужно сказать. Ну а теперь юристы Ордена под прикрытием Павла, смогли найти новые аргументы в пользу мальтийцев. Разумеется, русский император мог просто отобрать Майорат, но зачем? Даже многие поляки считали прошедший несколько десятилетий назад суд "беззаконным", так что сейчас имелась возможность забрать земли со всеми юридическими обоснованиями.

Павла

в данном случае нельзя обвинять в наивности и земли он мог забрать и раньше, в том числе через суд. Просто так сложились обстоятельства, что выгоднее было помедлить. Зато сейчас Майорат не просто отходил Ордену, а переходил под его непосредственную юрисдикцию. Именно Ордена, а не самого Павла… И плевать, что Павел был его Великим Магистром!

Грифич, узнав подробности дела, долго восхищался — столь странный на первый взгляд подход давал колоссальные возможности для дипломатии. Теперь России становилось намного проще заключать хитро закрученные договора, "играя" на дипломатическом поле.

Но и императору приходилось заниматься юридической казуистикой. Так, Чехия окончательно вошла в орбиту Русского Мира и всё бы ничего, но остальные курфюшества уже высказали своё "фи" — и закономерно. Одно дело — подконтрольные Петербургу Подебрады, дело житейское, если в меру. Но вот меры Павел не знал и весьма активно пытался вмешиваться в политику Римской Империи через фактического вассала. А заодно — навязал Чехии множество Договоров, связывающих её с Россией.

ПОКА это было нормально — Павел и Владимир дружили, их связывали самые тёплые отношения, но потом… В общем, Чехия получалась этакой "миной" во владениях Померанского Дома и в последующем это могло сказаться негативно. Да и сейчас недовольство курфюрстов было вполне закономерным — "Двойное гражданство" страны давало ей слишком большие преимущества.

Пришлось встретится и на этот раз — в Стокгольме.

— Красивый город, — оценил русский самодержец, — не Петербург, конечно, но красиво.

Рюген лишь улыбался и отмалчивался.

Гуляли они прямо по городу, формально в сопровождении небольшого числа выдрессированных охранников, ну и разумеется — добрая половина прохожих работала в соответствующих спецслужбах. Остановились на мосту и опёрлись о перила.

— Чехия выйдет из состава Римской Империи, — негромко произнёс Грифич.

— Давно пора, — неожиданно ответил Павел, — я всё ждал, когда ты об этом заговоришь.

После вопросительно приподнятой брови собеседника пояснил:

— Мне нужен какой-то… плацдарм для сообщений с твоей Империей, Чехия отлично подходит — связи с европейскими странами у них налажены, но Подебрады полностью мне подконтрольны. Будет нейтральной страной с минимальной армией.
–

Хмыкнув, — продолжил с лёгкой ехидцей:

— Сам же учил — не нравится что-то, так не бездействуй, а тут столько политесов накрутил вокруг Чехии. Знаешь, сколько я на этой ситуации заработал? Даже говорить не хочу, тебя от зависти удар хватит.

— Делай, как я говорю, а не как я поступаю, — вымученно отшутился Померанский. Мда, "сделал" его бывший ученик, однозначно…

Постояли молча, затем Павел вытащил небольшую серебряную флягу.

— Будешь? Настойка персидская, зело полезная.

— Для чего полезная?

— Так, — пожал плечами Романов, — здоровья чутка прибавляет. Проверено, проверено, не сомневайся.

— Давай, — отхлебнул, — а ничего, вкусная. Ладно, что там у тебя с Персией? Намекал в письме, так давай подробней.

— С Персией у меня хорошо, без Персии плохо, — флегматично отозвался Павел. — а если честно, то проблемы имеются. И не военные — вояки там… Да и многие мне рады, Персия в последние век-два затухает, а вместе с Россией — ого! Соседи быстро присмирели… А местные князьки и чиновники — вот где беда. Когда приходит к тебе такой, в верности клянётся… И ведь верен! Только одни бакшиш продолжают брать со всех и каждого — а после удивляются, когда их вешают. Другие — приводят свои войска…

— Войска! — не удержался Рюген, — гхм, прости.

— Ну, по местным меркам — войска, — пожал плечами русский император, — так-то понятно — сброд. Но ведь тоже в верности клянутся — и продолжают держать рабов, к примеру, хотя российскими законами это настрого запрещено. И как с такими быть?

Владимир призадумался, перебирая знания по данному вопросу…

— Два варианта, — медленно сказал он. — Первый — ты приводишь всё к единому знаменателю и всех несогласных укорачиваешь на голову. Просто, понятно, но кровищи прольётся… Причём учти, что эту политику должны будут продолжить твои дети и внуки. Второй — берёшь пример с моей Империи. То есть имеется Венедия — этакий "становой хребет", имеются страны Унии вроде Швеции, Норвегии, Хорватии — то есть те, что вошли добровольно и чьи обычаи не сильно отличаются от венедских. Затем владения Померанского Дома — вроде Баварии или Дании, что вошли не совсем добровольно и есть сомнения в части их граждан. И наконец — есть остальные страны Империи, отношения с которыми зависят от массы разных причин. Страны эти тебе подчиняются, ты можешь… гм, "нагнуть" их правителей, но это НЕ ТВОИ страны. Этакий классический феодализм, когда "вассал моего вассала — не мой вассал".