Улан 4
Шрифт:
За три дня на азиатский берег переправилось великое множество народа: благо, здесь и расстояние было очень невелико — в самом широком месте меньше двух миль, а в самом узком около трети. Моряки и рыбаки озолотились… Те, кто не лишился головы. Если бы не желание отдельных турок спасти не только семью, но и всё имущество — вплоть до коз, переправиться могли бы, наверное, все — если бы пожелали.
Не пожелали… Как только большая часть гражданских перебралась на азиатский берег, среди защитников города началось нехорошее шевеление.
— Сир, я не знаю, что им дали, но это сейчас не люди, — докладывал молоденький пластун, ухитрившийся побывать в городе, — дервиши завывают, дают им "священные снадобья"… Что?
— Давно? — Резко перебил его император.
116
Однообразные танцы и однообразные куплеты — зикр. Своеобразная медитация суфиев, состоящая из ритмических движений и повторений одних и тех же молитв. Вещь изначально вполне мирная, но нужно ли объяснять, что при желании извратить можно что угодно, так что вскоре после своего появления зикр нередко использовали и для нагнетания воинственности.
И ещё раз — наркотики на Востоке во время боевых действий использовали и используют очень широко, так что сценка со "священным снадобьем" вполне привычная для того времени.
— Да с полчаса, — растерялся пластун.
— Строй войска, — коротко бросил Рюген Блюхеру, — скоро атака будет. А ты продолжай. — приказ он разведчику.
— Ну… танцуют, поют несколько куплетов — повторяют их постоянно. И… нехорошо там… не знаю, как сказать, но дьявольщиной попахивает.
Пластун даже перекрестился в порыве чувств, а Грифич кивнул задумчиво, отпуская его "на растерзание" штабным для более подробного доклада.
"Нехорошесть" эту он и сам не раз замечал — и не только у мусульман, с религией это вряд ли связано. А вот с наркотиками — запросто. А ещё наблюдалось такое в некоторых протестантских сектах, ныне запрещённых в Венедии, Унии и Империи.
Меньше чем через час из Стамбула начала валить озверевшая толпа. Наспех выстроившись в боевой порядок, они с яростным рёвом бросились в атаку, начав бежать буквально от стен города, хотя расстояние до венедского лагеря было больше полутора вёрст.
Забахали пушки, посылая ядра в осман, но… никакого эффекта! Толпа стала единым организмом, этаким муравейником, когда гибель одного муравья — ничто. Наступали враги на удивление быстро, выкрикивая на ходу что-то религиозное, причём самое страшное — одновременно…
Внешне невозмутимый Грифич пришёл в ужас — он прекрасно понимал, что ТАКОЕ войско в рукопашной будет представлять необыкновенную опасность.
— Ракеты, — отдал он короткий приказ и ракетчики быстро сделали поправки и дали залп. Не слишком точный, но всё равно — около половины ракет попало в наступающих врагов или перелетела через стены Стамбула — а там, можно было не сомневаться, толпа была и за ними…
Не помогло! Османы гибли, но продолжали бежать вперёд, приближаясь с каждой минутой. А между тем, им противостояла далеко не вся армия императора — часть войска он вынужден был отправить в сторону порта, поторопить беглецов… Так что против турок стояло сейчас около пятидесяти пяти тысяч человек, в основном венеды.
К счастью, предусмотрительность сделала своё дело и укрепления затормозили толпу. Рвы, валы, простенькие канавки… Все они собирали свою дань под пушечным обстрелом. Спасало и то, что ворота в городских стенах были очень узкими, а накормленные наркотиками турки стремились сразу же кинуться в бой, не пытаясь вывести предварительно всё войско, а не только его часть.
Артиллеристы работали
117
Безумной атаки — в РИ такие атаки были пусть и нечастым, но вполне знакомым явлением. Во время восстания Махди в Судане (конец 19 века) восставшие нередко шли на пулемёты едва ли не с копьями. Шли сплошными волнами — так, что перед пулемётчиками появлялись настоящие холмы из тел. И шли до тех пор, пока не… кончались. Но если уж доходили — хана всему живому.
Стрельба шла бешеная и Померанский прекрасно понимал, что если бы не Покора с Бонапартом, дело уже дошло бы до рукопашной… Осложнялась ситуация тем, что со стен Стамбула пускали ракеты по венедскому лагерю. И пусть это были примитивные индийские версии, пусть три четверти из них попадали по самим туркам… Но и оставшихся хватало. Войска императора для отражения атаки вынуждены были встать достаточно плотно — для штыковой иначе никак. Так что даже эти убогие поделки собирали кровавую дань со славян.
— Сир, не удержим, — подошёл озабоченный Блюхер, — трупы перед пушками мешают нормально стрелять, сейчас с минуты на минуту рукопашная пойдёт. Тебе надо отойти, Сир.
— Сейчас? — Сухо усмехнулся император, которым начало овладевать боевое безумие, вроде бы давно уже забытое…, - нет… Передай всем — атака!
Зазвучали боевые трубы и флейты, застучали барабанщики и… армия начала движение вперёд. Как это принято в восемнадцатом веке — командиры впереди. И пусть Устав, написанный попаданцем, разрешал это только в крайнем случае… Но сейчас он настал.
Против них не привычная турецкая армия, воины которой могут похвастаться (даже сейчас!) очень неплохой индивидуальной подготовкой и отвратительной командной, готовые бежать, как только представится возможность… Нет, против венедов, шведов, легионеров и союзников стояли безумцы, мало что соображающие под воздействием наркотиков. Убивать — вот единственная мысль этих зверей… Да нет, звери разумней, чем наркоманы под наркотой… Безумцы, готовые убивать — и не замечать ран, драться с распоротыми животами и отрубленными конечностями… Сталкивались.
Залп из ружей — и передовые ряды осман упали. Задние тут же пробежали по их телам… Залп — и падают они. В штыки!
— Слава! — Бешено кричит император и войска отзываются:
— Слава!
Страшный штыковой удар снёс очередную волну безумцев, но потери были и у имперской армии — турки даже со штыком в животе стремились проткнуть обидчиков.
Владимир дрался в первых рядах, чувствуя уже забытое упоение боем. В левой — кавказская шашка — лучшее оружие для скоростной рубки. В правой — тяжёлая корабела, утяжелённая ближе к концу клинка. Рюген шёл, как настоящая машина смерти и со стороны казалось, что у него не две руки, а как минимум шесть. С возрастом он не потерял формы… пока не потерял… зато приобрёл колоссальный опыт. Время от времени император прорывался на десяток метров вглубь вражеских рядов, но слишком далеко не шёл, поджидая остальных.