Улан. Трилогия
Шрифт:
Цесаревич прекрасно понимал, что придя к власти, заговорщики первым делом принялись бы набивать карманы, а благо государства подождёт... Ну и соответственно - к власти Павла не допускали бы очень долго и вопрос ещё - а допустили бы вообще? Как-то сомнительно звучит - допустить до реальной власти человека, наследство (страну) которого ты грабил (если бы планы заговорщиков осуществились) в течении многих лет. Он ведь и спросить может...
Понятное дело, что понял это Павел не сам, хотя вообще-то - ребёнок рос умным. Объяснил наставник, научив с помощью простейших
– Плохо мне, - мрачно протянул мальчик, прижавшись к боку Владимира во время прогулки по парку.
– Понимаю, - столь же мрачно ответил тот, - я ведь тоже со многими из них знался.
Позитив и прочая хрень? Ну так психологом попаданец не был (пусть и частенько бывал в их кабинетах), а натужные попытки развлечь ребёнка "любой ценой" считал неправильными. А вот если он поймёт, что плохо не ему одному, а всем близким, пережившим такое предательство... Общее горе объединяет.
– А их правда опоили? Ну, гвардейцев?
– спросил мальчик чуть погодя.
– Правда.
Успокоенное сопение - всё-таки приятно осознавать, что настоящих предателей меньше, чем казалось вначале...
– Они ни в чём не виноваты?
– Виноваты, конечно, - серьёзно ответил князь - он вообще со свои подопечным старался общаться "по взрослому" В меру, кончено - ребёнок есть ребёнок и оседлать шею Наставника или поиграть в карты на щелбаны - это нормально.
– Виноваты, - повторил Рюген, - они просто обнаглели, понимаешь? Привыкли считать себя "солью Земли" просто на том основании, что достаточно высокородны и служат в гвардии. Забыли, что русское дворянство - это прежде всего обязанности, а потом уже - привилегии.
– Бабушка распустила?
– повторил Павел слова отца.
– Она, - со вздохом признался Наставник, - не она одна, понятно. Просто она допустила появление при дворе группы людей, которым можно практически всё, вот и... Ну а умные и беспринципные люди могут без особого труда повернуть их в нужную для себя сторону. Так... Вроде бы невинные разговоры, потом чуть более серьёзные, ещё чуть... Затем добавить какую-нибудь дрянь в вино и вот уже гвардейцы идут устраивать переворот, искренне считая себя правыми.
– Но ведь они невиновны?
– С нотками сомнения спросил Павел.
– Виновны - и ещё как. Это солдаты из крестьян могут не понимать сути происходящего, а дворяне обязаны задавать себе и окружающим вопросы, думать о сути происходящего. Ну а если нет... То ты либо просто дурак, либо в чём-то согласен с зачинщиками мятежа.
Зачинщиков "потрошили" очень серьёзно, ну так и на кону стояло государство! Пётр ходил злой и видно было - всю демократичность и либерализм из него выбило. Ну а теперь - он выбивал из вельмож-мятежников имущество.
Одно только "раскулачивание" Разумовских дало Императору свыше полутора сотен тысяч крестьянских душ - и это при этом, что "душами" тогда считались только мужчины старше определённого возраста... А ведь были ещё и другие - бывший канцлер Бестужев-Рюмин, Пассек и многие, многие другие... Общая численность
Император обчищал заговорщиков не только от жадности - тут скорее главенствовало решение лишить их материальной базы и показать - что бывает, когда влезаешь в заговоры. Затем уже - денежный вопрос и наконец - освобождение крестьян. Нельзя сказать, что Пётр был таким уж противником крепостничества..., но не понимать - насколько это вредно для экономики страны, он не мог, вот и решил действовать, раз уж появилась такая возможность.
После первой волны раздачи имений (без крестьян) "истинно верным", последовала и вторая - армейским офицерам и дворянам, отличившимся в боях и прежде всего - многодетным. Здесь была та же стратегия - по чуть-чуть, но многим. И "многим" было в буквальном смысле - небольшие поместья по шестьдесят-двести десятин получила почти тысяча человек, причём исключительно майораты, завязанные на службу. Государь не скрывал своей философии от Владимира...
– Когда делаешь благодеяния многим и понемногу, они остаются благодарны, а когда много и немногим - они начинают считать это должным.
Вообще, император и раньше любил красиво оформленные фразы, а теперь полюбил ещё больше, так что частенько "радовал" окружающих витиеватыми сентенциями. Была и другая подоплёка:
– Магнаты всегда опасны тем, что рано или поздно может появиться желание не просто влиять на политику в стране, а делать её самостоятельно, без оглядки на государя. А с такими деньгами, да окружённые множеством прихлебателей, дел они наворотить могут немало.
– Нуу... Сейчас - да, - согласился Рюген, - ну а позже можно будет допустить существование магнатов. Главное - чтобы были чётко очерченные границы, которые им нельзя переступать. И правила игры - жёсткие, но справедливые и главное - неизменные.
– Воля Государя превыше всего!
– Стиснул Пётр руками подлокотники кресла. Присутствующий на беседе Павел (собственно говоря, она происходила в его покоях) переводил горящие восторгом глаза с одного собеседника на другого.
– И снова согласен, - китайским болванчиком закивал Грифич, - вот только приструнив заговорщиков, ты САМ должен очертить рамки - в том числе и для себя.
– Зачем?
– Чтобы инициативу не душить. Если слишком уж увлечёшься "Волей Государевой" - вспомни, что было при Петре Первом (Великим попаданец категорически отказывался его называть).
– Верно, - нехотя согласился император, - он любую инициативу задушил, помню.
Такие беседы жутко выматывали принца, но что поделать - Пётр повадился проводить их не менее двух раз в неделю, да непременно в присутствии сына - приучал к политике. Ну а каково было Рюгену, который должен был отстаивать свои убеждения, но при этом не слишком страстно - и одновременно облекать суждения в удобоваримую форму, понятную и приемлемую как мальчику, так и Государю. Ну а если учесть, что у последнего сильно испортился характер... Было непросто.