Улав, сын Аудуна из Хествикена

Унсет Сигрид

Поближе к весне он уедет куда-нибудь, вдруг пришло ему в голову. Невмоготу ему будет оставаться в Хествикене до самого лета.

Луна

совсем пропала за оглядьем, и свет над лесом побледнел и исчез. Улав повернулся и пошел вниз к дому.

Шаря в темноте, он понял, что Эйрик растянулся поперек кровати и перегородил ее от стенки до самого края.

Ему не захотелось трогать мальчика – может быть, потому, что ему было жаль его тревожить, а может, просто ему неприятно было спать рядом с ним в эту ночь.

Постель у южной стены стояла голая – простыни унесли, а солому, на которой она умерла, сожгли.

Улав подошел к двери в камору и распахнул ее. В лицо ему пахнуло

ледяным холодом и странным затхлым, словно выветрившимся на морозе, запашком сыра и соленой рыбы. Зимой они хранили съестные припасы в каморе и закрывали дверь, чтобы не выстуживать горницу. Однако постель в каморе всегда была постелена на случай, если какой гость заночует.

Улав постоял с минуту, держась за старую доску, прибитую к двери; пальцы его нащупали резьбу, покрывавшую ее, – змеи, обвившиеся клубком вокруг Гуннара с арфой.

Потом он вошел, натыкаясь на бочки и прочую деревянную утварь, стал шарить, покуда не нашел постель. Он забрался под одеяло, улегся и закрыл глаза, отгородившись от темноты, готовый встретить ночь и бессонницу.