Улей. Книга 2
Шрифт:
Она чувствует себя голой и беспомощной. Надежда плавится вместе со стекающим по свечам воском, оставляя пожирающее безысходное отчаянье.
Она в западне, в темнице кошмара.
— Я хочу проснуться, — снова шепчет она с мольбой, вглядываясь в мужской силуэт. — Прошу… Это все, чего я хочу. Проснуться, — веки обжигают соленые слезы, удивляя Каю реальностью ощущений.
— Ты не спишь, Диана, — неизвестный скидывает с головы капюшон, и девушку пробирает крупная лихорадочная
«Ты не спишь…не спишь.»
Боже, что происходит? Где она?
— Дэрил… — ошарашено выдыхает Кая, впиваясь взглядом в знакомые черты.
В голове образуется полнейший хаос. Ее поочередно бросает то в жар, то в холод в то время, как он выглядит абсолютно собранным и спокойным.
Алый ему к лицу, проскальзывает нелепая мысль.
— Все идет так, как должно, — от привычной вкрадчивой интонации ей хочется разрыдаться.
О чем он говорит? Что, черт возьми происходит, и куда идет?
— Не бойся. — По его губам расползается чарующая соблазнительная улыбка, разбивающая остатки ее жалкого сопротивления. — Мы должны через это пройти. Вместе, — протянув руку ласково сжимает ее дрожащие пальцы. — Ты же хочешь этого, правда? — склонив голову на бок, он неотрывно смотрит в ее блестящие от слез глаза. — Скажи мне — да, Диана, — непреклонное требование в его голосе заставляет девушку задрожать еще сильнее. — Одно слово, и все закончится. Всего одно слово, и мы уйдем отсюда. Ты согласна?
— Да… — срывающимся шёпотом выдыхает она, утопая в вязкой бездонной глубине лазурных ласковых глаз.
— Я принимаю твой ответ, Диана Демори, а ты прими мой. С этого мгновенья я принадлежу мне так же, как ты принадлежишь мне. Неразрывно и до конца наших дней. Отныне и навсегда. Все, что твое — мое, все, что мое — твое, — пленительно улыбнувшись, Бут соединяет их ладони, позволяя почувствовать проникающее под кожу пульсирующее тепло.
Страх и напряжение уходят, остаётся лишь чистое удовольствие и умиротворяющая тишина, которую хочется слушать вечно.
Прикрыв глаза, Кая представляет себя маленькой лодочкой, долгое время гоняемой штормом по бушующим водам океана и наконец-то прибившейся к родному берегу. Погрузившись в иллюзию, она улавливает тёплый мшистый запах земли и цветущих растений, волосы раздувает свежий бриз, запрокинутое лицо осыпает поцелуями ласковое солнце, слух ласкает пение птиц…
— Прости, но без этого нельзя, — совсем близко рокочет знакомый мужской голос, и она улыбается ему и прощает….
Открыв глаза, Кая хочет сказать это вслух, но от изумления теряет дар речи.
Не дав ей опомниться, Бут берет с алтаря ритуальный кинжал и направив острие на скрепленные ладони резким ударом пронзает их насквозь.
От острой боли у девушки темнеет
От испытанного болевого шока Кая боится пошевелиться, не говоря о том, чтобы вырваться и попытаться сбежать.
В голове звенит один единственный вопрос: «Зачем?»
Зачем он это делает?
А затем приходит другой, еще более страшный:
«Что дальше?»
Пока она тонет в агонии мучительной боли, Бут бережно кладет окровавленный кинжал на алтарь и заносит их сцепленные руки над золотой чашей, куда густыми струями стекает перемешавшаяся кровь.
Сознание Каи медленно и неумолимо погружается во тьму по мере того, как ожившие фигуры в черных балахонах начинают обступать их со всех сторон. Образуя постепенно сужающийся в диаметре круг, они неотвратимо приближаются.
В памяти девушки проносятся фрагменты из другого кошмара, финал которого чудовищно сильно напоминает тот, что происходит сейчас, и становится неважно — сон это или явь.
Страх побеждает, пробуждая защитные рефлексы. Сражаться, драться до последнего вздоха, не позволить никому прикоснуться к себе.
— Успокойся, не сопротивляйся, — безошибочно почувствовав ее состояние, Бут переплетает их пальцы, удерживая пылающий мятежный взгляд. — Мы должны завершить обряд.
— Какой, к черту, обряд? — надсадно кричит Кая.
— Брачный, — рванув ее на себя, Бут впечатывает девушку в свое словно выточенное из камня тело. — Ты дала согласие. Твоя боль — моя боль. — от непоколебимой уверенности мужского голоса ее начинает мутить.
Боги, что за ересь он несет?
— Остановись, — надорванным горлом кричит она, когда Бут срывает с нее балахон и бросает под ноги, оставляя Каю полностью обнаженной. Затем снимает свой, отправляя туда же.
— Встань рядом со мной, Диана, — металлическим тоном приказывает Бут, силком заставляя развернуться к алтарю.
Кая затравлено всхлипывает, прикрывая волосами грудь, а горящей от боли окровавленной рукой нижнюю часть тела. Ее сковывает удушливый стыд, отчаянье, страх неизвестности. Никогда она еще не чувствовала себя такой беспомощной, уязвимой, выставленной напоказ, обманутой…
В это же время круг молчаливых наблюдателей размыкается, пропуская еще одну фигуру в красной мантии. Из-под капюшона видна только нижняя часть лица. Тяжелый мужской подборок, широкие скулы, сухая бледная кожа, плотно сжатые тонкие губы. Остановившись с противоположной стороны алтаря, мужчина одной рукой поднимает над алтарем чашу с кровью, а второй открывает книгу и монотонным усыпляющим голосом начинает читать фразы на неизвестном Кае языке.