Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Улица генералов. Попытка мемуаров
Шрифт:

Это был редчайший случай, когда Катаев беседовал с автором не как главный редактор, а как писатель с писателем. Писатель огромного таланта, литературную ткань он ощущал прекрасно, и он меня услышал. Повторяю, Катаев был разным в разные периоды, тогда он, видимо, чувствовал потепление в воздухе — оттепель возвращалась. И он сказал: «Толя, как ни странно, но вы меня убедили. Будем печатать ваш „Дым в глаза“».

И что я сделал на радостях? Под общее недоумение, ахи и вздохи ушел из «Московского комсомольца»! Куда?

Мой друг уехал в Магадан. Снимите шляпу, снимите шляпу. Уехал сам, уехал сам, не по этапу, не по этапу.

Этой песни

Высоцкого еще не было. А я мог бы сказать: «Она про меня». И самое смешное — все бы поверили. При том вранье, которое сейчас встречаешь в мемуарах, это показалось бы безобидным преувеличением.

Может, мне наскучил «Комсомолец»? Наоборот, все больше нравился. Нравилось ходить по тетрам и в Дом кино. Нравилось быть начальником. Нравилось, что все хорошенькие выпускницы журфака делают вокруг меня круги. Почувствовал, что прикипаю к креслу, что начинает заманивать номенклатурная карьера и что сейчас у меня хватит решимости послать все это к черту, а через год — кто знает…

Борисову сказал, что писателю надо ездить по стране, изучать жизнь. «Куда? — спросил Борисов. — Куда летишь? Мы даем тебе командировку». Ну, раз они такие добренькие, я назвал самую отдаленную географическую точку, которая пришла в голову, — Магадан.

Устроил прощальный банкет в «Метрополе» для моих редакционных друзей и на следующее утро сел в самолет. До Магадана добирался более суток. Самолеты тогда двигались так: два часа летели, час заправлялись в аэропорту. После Иркутска, когда самолет повернул на север, я увидел вершины Яблоневого хребта, а под крылом, в «зеленом море тайги», не нашел ни единого человеческого жилья.

«Вставал на пути Магадан, столица Колымского края». Со всеми соответствующими ассоциациями. Но я же не по этапу. Плюс знаю, как система функционирует. В обкоме предъявляю командировочную бумагу и свою красную ксиву зава «Московского комсомольца», которую Борисов мне оставил. Сразу мне бронируют номер в гостинице. Высокий обкомовский чин интересуется, чем мы обязаны такой чести, — не каждый день к ним прилетает корреспондент столичной газеты. А когда понял, что я не расследую какой-нибудь скандальный факт, а прибыл с самыми мирными намерениями, то позвонил в совнархоз.

В те годы все громкоговорители на площадях и радио-точки в поездах и парикмахерских изрыгали песню Эдика Иодковского: «Мы пришли чуть свет, друг за другом вслед, нам вручил путевки комсомольский комитет, едем мы, друзья, в дальние края, станем новоселами и ты и я!» И в совнархозе заверили, что организуют мне поездку к комсомольцам-добровольцам, которых много понаехало.

Пока они соображали, я бродил по этажам и знакомился с обитателями кабинетов. Совсем другая публика, чем в обкомах и горкомах. Крепкие хозяйственные мужики. Явно давно на Севере, явно привыкшие к командным должностям. Ну да, поток вольнонаемных хлынул сюда после 56-го года, привлеченный большим северным коэффициентом. А кем они раньше командовали? Ответ напрашивался, да я не спрашивал. Впрочем, однажды сделал намек. Дескать, хочу прокатиться по Колымской трассе, но Пал Петров Александров (с ударением на последнем слоге — так его уважительно величали в Совнархозе) усмехнулся: «Не осталось лагерей на Колыме. А вы полетите в Певек, оттуда вас на попутных тракторах доставят в глубь Чукотки, на прииск Комсомольский». Я присвистнул. В такую глубинку забраться и не мечтал!

Вообще Пал Петров Александров откровенно показывал, что газетчиков он в гробу видал и никакого трепета перед прессой не испытывает. Лишь когда я ему объяснил свой план: работать как простой рабочий, жить в общежитии, а не в домах у начальства, никто не должен знать, что я из газеты, я студент, приехал на заработки, — лишь тогда Пал Петров смягчил тон: «Вот это дело. Так, пожалуй, вы поймете, что к чему. А то ходят денек, черкают в блокнотик, а потом пишут всякую ерунду».

На прииске «Комсомольский» поселили меня в будке. Будкой назывался маленький деревянный домик, с печкой и двумя двухъярусными койками. Умывальник и другие удобства на улице. В каждой будке проживало четверо работяг. Я догадался, что руководству прииска сообщили, кто я такой, ибо меня зачислили в лучшую бригаду. В конце

концов я даже попал в список передовиков, потому что наша бригада первой выполнила план, мы первые намыли золото. По графику надо было работать на промприборе двенадцать часов, после — двадцать четыре часа отдыха, потом опять двенадцать часов. То есть чередовались дневные и ночные смены. На промприборе мы каждый раз менялись местами. Адским местом была работа под бункером, когда лопатой накладываешь тяжелую жидкую массу земли на ленту транспортера. Двенадцать часов подряд с короткими перекурами. Кто хочет знать подробности, пусть читают мой рассказ «Ночная смена». Это отдельная глава из моей повести «Песни золотого прииска». Повесть я написал через полгода, а там, на прииске, честно говоря, «певцом» был неважным. И хоть попал в список передовиков, недолго музыка играла. Я физически не выдерживал такой нагрузки. С промприбора я перешел на более легкую для себя работу — молотобойцем в кузницу.

Проработав на прииске и сполна вкусив экзотики, я вернулся в Магадан. Там жил на квартире редактора областной комсомольской газеты Володи Севрука. У него я отстирался, обсушился, познакомился с местной интеллигенцией. С самим Севруком — чудные отношения. Лет через десять он появился в Москве как инструктор или зав. сектором ЦК КПСС. Мы с ним пару раз пересеклись, и опять без проблем. А в Париже, когда со мной было уже не опасно встречаться, Василь Быков рассказал, как Севрук душил его и Адамовича в Белоруссии. И при первом моем визите в Москву журналисты «Известий» мне жаловались на интриги Севрука. Оказывается, во время путча Севрука назначили главным в газету, да путч сразу испекся, и коллектив «Известий» дружно проголосовал за Игоря Голембиовского. Я слушал и разводил руками: «Ребята, я вам верю, но клянусь — хороший был парень».

От «хорошего парня» я полетел тогда в Петропавловск-на-Камчатке. На какие деньги? Так ведь заработал на прииске. Однако в Петропавловске почувствовал, что весь свой трудовой энтузиазм я оставил под бункером пром-прибора и лучше мне просто полюбоваться пейзажами. Прихожу в управление пароходства, предъявляю начальству свои ксивы и объясняю, что хочу немного поплавать, чтоб написать очерк о моряках. Это, говорят, пожалуйста, мы с превеликим удовольствием, послезавтра уходит сухогруз в Находку, и если маршрут вас устраивает, мы сейчас свяжемся с помполитом корабля. Прибегает «помпа», глаза сияют счастьем: «Вы из „Комсомольской правды“?» (для них что «Комсомолка», что «Комсомолец» — один черт), вцепляется мне в рукав и ведет на корабль, в персональную офицерскую каюту. И пока сухогруз не отчалил, не отпускает меня на берег, боится, что конкуренты с других пароходов переманят. И вот сбылась мечта идиота: прошелся я по морям, по волнам, да не в какой-нибудь мелководной Балтике (помните, как в Вильнюсе рвался драить палубу на сейнере?), а вдоль знаменитой Курильской гряды, и пейзажей насмотрелся фантастических…

Вернулся я в Москву, обогащенный массой географических впечатлений. Но Москва бьет с мыска (любимая поговорка в магаданском совнархозе). Я ожидал увидеть готовый номер «Юности» с моей повестью, а в редакции журнала мне показывают верстку «Дыма в глаза», которую завернула цензура. Каждая строчка, или почти каждая, подчеркнута разными цветными карандашами, частокол вопросительных знаков. Не верстка, а абстрактная картина неизвестного художника!

Забегая вперед, скажу: дивные дела творились в хрущевскую оттепель. Катаев с цензурой не спорил, бессмысленно. Он снял из верстки несколько фраз и через три месяца тихо поставил «Дым в глаза» в декабрьский номер «Юности». И цензура пропустила повесть без единого замечания.

Но это было впереди, и кто знал, что так получится? А пока получалось, что уехал я в Магадан королем, а вернулся к разбитому корыту. Место мое в «Комсомольце» занято, публикация в «Юности» накрылась медным тазом, а новая проза про золотые прииски с ходу не вытанцовывается.

И поперся я в ЦК комсомола. А там сидит свежеиспеченный зав. отделом Юрий Николаевич Верченко, старый знакомый. Он мне говорит: «Ответственную должность я вам предложить не могу, но в „Комсомольскую правду“ литсотрудником?» Я подумал: вот и прекрасно, опять газета.

Поделиться:
Популярные книги

Жатва душ. Несущий свет

Сугралинов Данияр
2. Жатва душ
Фантастика:
постапокалипсис
рпг
дорама
5.00
рейтинг книги
Жатва душ. Несущий свет

Измена. Право на счастье

Вирго Софи
1. Чем закончится измена
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Измена. Право на счастье

Антикиллер-2

Корецкий Данил Аркадьевич
2. Антикиллер
Детективы:
боевики
9.23
рейтинг книги
Антикиллер-2

Имя нам Легион. Том 5

Дорничев Дмитрий
5. Меж двух миров
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
аниме
5.00
рейтинг книги
Имя нам Легион. Том 5

Идеальный мир для Демонолога 4

Сапфир Олег
4. Демонолог
Фантастика:
боевая фантастика
юмористическая фантастика
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Демонолога 4

Офицер империи

Земляной Андрей Борисович
2. Страж [Земляной]
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
альтернативная история
6.50
рейтинг книги
Офицер империи

Вперед в прошлое 3

Ратманов Денис
3. Вперёд в прошлое
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Вперед в прошлое 3

Варрэн-Лин: Искра Стаи

Ариманта Юна
3. Варрэн-Лин
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Варрэн-Лин: Искра Стаи

Наследник

Шимохин Дмитрий
1. Старицкий
Приключения:
исторические приключения
5.00
рейтинг книги
Наследник

Неправильный солдат Забабашкин

Арх Максим
1. Неправильный солдат Забабашкин
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.62
рейтинг книги
Неправильный солдат Забабашкин

Мастер Разума IV

Кронос Александр
4. Мастер Разума
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер Разума IV

Золотой ворон

Сакавич Нора
5. Все ради игры
Фантастика:
зарубежная фантастика
5.00
рейтинг книги
Золотой ворон

Барон переписывает правила

Ренгач Евгений
10. Закон сильного
Фантастика:
попаданцы
аниме
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Барон переписывает правила

Первый среди равных. Книга IX

Бор Жорж
9. Первый среди Равных
Фантастика:
попаданцы
аниме
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Первый среди равных. Книга IX