Улица младшего сына
Шрифт:
Бац! — одна гильза исчезла. Корнилов повторил движение. Бац! — погас блеск второй гильзы. И дальше, уже не взмахивая пистолетом, держа его на вытянутой руке, политрук несколько раз нажал собачку. Громко хлопал выстрел, пистолет словно откидывал черный затылок и в сторону, как семечко, сплевывал гильзу. Рука Корнилова оставалась неподвижной, а гильзы возле мишени пропадали одна за другой.
— Ой, вот это так здорово! Уж это правда, что здорово! — закричали мальчики.
Политрук, играя грозным своим искусством и воинской сноровкой, подал Володе коробок спичек и крикнул:
— А ну-ка, пусти его вдоль потолка!
Володя подбросил коробок спичек так, как просил Корнилов. Тотчас
— Да, — сказал Володя, — вот если бы я так стрелял…
— Ну что ж, — сказал Корнилов, — раз ты мечтаешь об оружии, надо сперва изучить его, потом овладеть делом, техникой, как говорится, а затем уж можешь получить оружие в свои руки… Ну, давайте сюда, ребята. Вот это, видите, обыкновенная боевая винтовка, образца 1891 года. Винтовочка русская, самая надежная. Теперь давай разберемся в ней. Это вот затвор…
И трое мальчишек низко склонились над щелкнувшим затвором винтовки, которую держали крепкие и точные руки Корнилова. Урок был прерван появлением Колышкина. Он спустился в галерею, еще издали крича:
— Дубинина Володю, Толю Ковалева и Гриценко Ваню — в штаб! Живо!..
Когда мальчики вошли в штаб, командир сидел на своем месте за столом, но комиссар, обычно малоподвижный, быстро ходил из угла в угол своей тяжелой, немножко валкой и грузной походкой. Взглянув искоса на ребят, он отвернулся, покусывая губу, на мгновение остановился, а потом опять стал расхаживать взад-вперед.
— Ну, Иван, Анатолий да Владимир, — сказал командир, и черные глаза его быстро оглядели мальчиков, — как жизнь подземная идет?.. Ничего? Хорошо. А у меня к вам дело, ребята. Садитесь! Вы мне скажите такую штуку. Недавно вы хвастались, что все ходы и выходы знаете. Верно это?
— Кой-какие знаем, — скромно признался Володя.
А Ваня добавил:
— Мы только главный ход не знали, потому что нас туда не пускали, а которые сбоку — там везде лазили.
— А сейчас найдете эти ходы?
— Почему же не найти…
— Ну, так я вам сейчас скажу, в чем дело, — продолжал командир. — Пытались мы сегодня разведку выслать — не вышло. Все большие ходы под наблюдением у немцев. Мы уж везде пробовали. Вон комиссар Иван Захарович сам ходил. Я вот и подумал: может быть, вы, ребята, знаете какой-нибудь такой ход, что его с земли и не видать совсем. Есть ведь, верно, такие?
Володя привскочил:
— Стойте, дядя Саша… то есть Александр Федорович… стойте! — Он повернулся к Ване: — Ваня, помнишь, где я провалился, когда мы надпись нашли? (Ваня закивал головой.) Есть, дядя Саша, есть! Мы одно место знаем. Там сверху хода вовсе не видно. Мы сколько раз с Ваней туда лазили.
Комиссар перестал ходить и подошел к столу.
— Это провал такой есть недалеко от главного хода, — продолжал Володя, — там еще когда-то корова дяди Василия споткнулась, хлопнулась туда и ногу поломала.
Зябрев рассмеялся:
— Ну, если корова ногу повредила, так, верно, там и сам черт ногу сломит… Только вот не гуляют ли и там немцы? А? Как по-твоему?
Тут заговорил Шустов:
— Эге, постойте-ка… Я то место чуток знаю. Та дырка на подъеме горы выходит. Оттуда, если и выйти наружу будет нельзя, зато далеко всю местность просмотреть можно. С того места весь наш Старый Карантин как на ладошке. Вот только не знал я, что в ту дырку отсюда попасть можно. Я так считал, что провал такой, и все. А они вон что вызнали… Вы только, часом, не брешете, хлопцы? Что-то дырка больно узка. Там ведь все обвалилось давно. Кошка не пролезет.
— А мы пролезем, — упрямо сказал Володя. — Товарищ командир, дядя Саша, вы нам позвольте…
— Ну как, Иван Захарович, ты считаешь? — спросил Зябрев у комиссара. — Придется, пожалуй, согласиться, а?
Комиссар нахмурился, грузно прошагал еще раз из угла в угол. Потом подошел к ребятам и скрестил руки на груди:
— Вот, ребятки, и пришла нужда… Сами понимаете, неохота вас выпускать. Но нам воевать надо, а для этого нужно иметь точные сведения. Все нам надо вызнать: как у них там наверху, у немцев, положение, где войска расквартированы, где штаб, куда движение наблюдается — в какую сторону… Словом, задание вам потом все в точности разъяснят. А нам все это знать вот как нужно! — Комиссар провел ребром ладони по горлу. — Партизан наших сейчас наверх снаряжать нельзя; немцы всех мужчин в этой местности немедля хватают, потому что пронюхали уже про нас и кто-то им про нас наболтал… Из всех заброшенных штолен, где убежища были, людей тоже повыгоняли. Значит, взрослым тут никак нельзя появляться. Понятная картина? А у других известных нам выходов везде часовые стоят. К тому же минируют немцы эти выходы. А вас могут не заметить, да если и увидят, подумают: ну, бегают себе мальчишки… Только вы, конечно, особенно на глаза не лезьте. Берегите себя, ребята! Зря не рискуйте. Это я вас просто лично прошу.
Комиссар посмотрел на мальчиков, махнул рукой и сел на табурет, заскрипевший под его тяжелым телом.
Зябрев поглядел на него, заметно подмигнув ребятам:
— Вон, тревожится за вас комиссар. Да и у меня душа, признаться, не на месте. Так что вы, орлы, поосторожнее там. Вам Иван Гаврилович Шустов даст все указания. Он человек опытный. Вы все его советы запомните. И, пожалуйста, не своевольничать. Ясно? Сейчас девять часов утра, — командир посмотрел на часы, — через полчаса пойдете… Ты, Иван Гаврилович, доведешь их до выхода; сам сперва поглядишь, как там все. Если заметишь, что поблизости скопление какое-нибудь, ребят не выпускать. Подождем более удобного момента… А вам, ребята, если удастся благополучно выйти наверх, наказываю вернуться обратно с донесением в семнадцать ноль-ноль. Шустов вас будет ждать у входа. Смотрите не заблудитесь, когда обратно пойдете, лаза своего не потеряйте, а главное, Ивана Гавриловича слушайте, как родного папу и как родную маму вместе. Смотри, Вова: полагаюсь на тебя. Парень ты, видно, сообразительный. Назначаю тебя командиром группы. Пойдет с тобой сегодня Толя Ковалев, Он место знает.
Ваня Гриценко с надеждой поглядел на командира, поймав его взгляд.
Но тот продолжал:
— Ты, Толик, слушай Вову: у него догадки много, глаз быстрый. Это я уж заметил… А ты, Ваня, парень солидный, человек понимающий. Тебе пока рано наверх показываться. Тебя многие знают… Ну, валяйте, орлы! Желаю вам хорошего дела, успехов, удачи — словом, всего наилучшего.
— И в поселок сегодня не соваться, — проговорил комиссар, подходя к ребятам. — Нам сегодня важно на первый раз выяснить обстановку тут, прямо над нами, и возле каменоломен. Слышите, ребята? Мы на вас надеемся с командиром.
— Сделаем как надо, вы не беспокойтесь, — сказал Володя, у которого все внутри прыгало и пело от возбуждения. — Сделаем, будьте уверены!
— Если б мы не были уверены, так и не посылали бы вас…
— А сейчас, Иван Гаврилович, — сказал Зябрев, — своди-ка их живо к Манто на камбуз, да пусть им там выдадут всего, сколько в них влезет, чтобы у них в животах не крутило и не бурчало, когда они наверх вылезут… Вообще давайте, ребята, условимся: без шума собирайтесь и тихонько — наверх! И пока об этом никому ни слова.