Улица становится нашей
Шрифт:
Так советуют ребята. Хорошо, он так и сделает. Пойдет к дедушке.
Стоп! «Дедушка Егор Егорович Сергеев… Да ведь это…» Внезапная догадка вспыхивает в голове у Воронка. Он сговаривается с ребятами, как действовать дальше, и распускает всех по домам.
…С утра физкультура, но Воронка на физкультуре нет. Зинаида Петровна, учительница, отпустила его по каким-то делам в горсовет.
Егор Егорович у себя. И поглощен очень странным даже для нештатного заведующего отделом благоустройства занятием. Он играет… в мячики. Большие и красные, как
Удар… Еще удар!
— Я к вам, Егор Егорович.
— Воронок? Давно жду, давно.
Воронок так взволнован, что даже не слышит Егора Егоровича. Поэтому и смысл сказанных слов не доходит до его сознания.
— Егор Егорович, — каким-то не своим голосом спрашивает Воронок, — вас из гимназии не исключали? За чтение запрещенной литературы?
— Постой, постой… — Егор Егорович угрожающе наставляет на Воронка указательный палец. — Ты откуда знаешь? Я тебе свою биографию не рассказывал.
«Значит, исключали», — догадывается Воронок, и лицо у него сияет.
— Допустим… А ты чего, собственно, радуешься?
Но у Воронка нет больше слов. Он молча лезет в карман и протягивает Егору Егоровичу сложенный вчетверо, пожелтевший от времени, а может быть, от пожара донос ученика 8-го класса губернской гимназии Аполлинария Тищенко.
— Любопытно, — задумчиво говорит Егор Егорович, прочитав донос. — Я тогда так и полагал… Отец у него богатей был.
«Любопытно»… Спокойствие Егора Егоровича выводит Воронка из себя. Обнаружены следы врага. Надо немедленно бежать, искать… Ах да, Егор Егорович не знает самого главного.
— Он здесь, — выпаливает Воронок, — тот Тищенко…
То, что произошло вслед за этим, поставило Воронка в тупик. Егор Егорович не возмутился, не позвонил в милицию. Ничего такого не сделал Егор Егорович. Он согнал со стула мяч, уселся и, усмехнувшись, сказал:
— К родной норе крысу потянуло.
И все. Да как он может так, Егор Егорович? Разве такое прощается?
— Он уйдет, Егор Егорович, — сказал Воронок. — Его потом не найдешь!
— А кому он нужен? — усмехнулся Егор Егорович. — Для чего?
— Для наказания.
Егор Егорович внимательно посмотрел на Воронка. Наконец-то догадался, что происходит у того на душе.
— Он уже наказан, — сказал Егор Егорович. — Он уже тем наказан, что мы победили.
— А печь огненная? А скрежет зубовный? — взрывается Воронок. — Зачем он тогда грозит?
— Ты поточней, — спокойно перебивает его Егор Егорович. — Какая печь и какой скрежет? По какому поводу?
Воронок спохватывается
Егор Егорович тянется к телефону и снимает трубку. Значит, понял, какая опасность грозит городу Зарецку.
— Антон, ты? Разговор есть. Часа через два зайду.
Часа через два… Ну и железный человек Егор Егорович! Да за два часа… Страшно подумать, каких бед может натворить враг за два часа, если его оставить на свободе. Может быть, милиции некогда? (Воронок твердо убежден, что Егор Егорович звонил в милицию.) Тогда пусть поручат им. В отряде есть звено ЮДМ — юных друзей милиции. Оно с Аполлинария глаз не спустит.
— Ты чего там ворчишь? — Голос Егора Егоровича выводит Воронка из задумчивости. — Не доволен?.. Ты прав. Аполлинарий враг. Но его наганом не возьмешь. Тут, брат, другое оружие требуется. Ты вот грибы собирал, случалось?
— Сколько раз, — ухмыльнулся Воронок.
— Срежешь один, — продолжал Егор Егорович, — а вместо него на том же месте другой лезет.
— Их спорынья плодит, — подсказал Воронок.
— Верно. А таких, как Тищенко, невежество питает. Он кем раньше был? Купцом. Чем торговал? Товаром всяким, А сейчас чем торгует? Богом, Я не куплю. Ты не купишь. А Федина бабка купит. И хорошие деньги заплатит. Вот Аполлинарий и сыт.
— Бабка пусть, — махнул рукой Воронок. — А Федя при чем? Феде бог не нужен. Он ему только мешает.
— Он многим мешает, — сказал Егор Егорович. — Нет его, а в него как в живого верят. Я бы на вашем месте бога в суд вызвал…
Воронок опешил. Бога в суд? Конечно, Егор Егорович шутит!
— В суд? — спрашивает он, стараясь выиграть время и понять, к чему клонит Егор Егорович.
— В суд, — усмехается Егор Егорович. — Думаешь, нельзя? С умом все можно. Даже бога в суд вызвать.
Воронок растерянно смотрит на Егора Егоровича. Судить ему еще никого не приходилось.
Но Егор Егорович, кажется, и не рассчитывает на его силы.
— Ты с Валентиной переговори, — советует он, — она поможет.
Остается попрощаться и уйти.
— До свидания…
— Постой, — Егор Егорович жестом останавливает Воронка. — Ты у меня ничего не забыл?
Воронок машинально ощупывает карманы: «Нож, ручка, черное колесико пароля…» Нет, все при нем. И вдруг замечает в руках у Егора Егоровича какую-то бумажку. Он сразу узнает ее. Просьба о переименовании! Еленинской улицы.
— Разрешили?!
Егор Егорович берет со стола другую бумажку и протягивает ее Воронку. Взгляд сразу схватывает: «Просьбу пионеров удовлетворить. Улицу переименовать…»
Разрешили! Победный клич готов вырваться из груди Воронка, но Егор Егорович предупреждает взрыв преждевременной радости.
— Читай выше, — приказывает он.
— «Проект», — растерянно произносит Воронок, и руки у него опускаются.
— Проект, — подтверждает Егор Егорович. — Через неделю сессия горсовета, там и утвердим.