Уличенная ласточка

Садур Нина

Тарасенко. Здрасьте. (Уставился на Аллочку.) Здрасьте.

Аллочка. Здравствуйте. Дарья. Здравствуйте, Иван Петрович. Спасибо, что

пришли.

Тарасенко садится.

Тарасенко (глядя на Аллочку). Да что, я ж понимаю.

Дарья. Редкое сходство, правда?

Тарасенко. Не понял.

Дарья. Я. честно говоря, была потрясена, когда увидела ее. Ведь она похожа на... Ласточку, вы так ее звали?

Тарасенко безмолвно глядит на Аллочку.

Это какой-то рок... Все ополчилось против меня.

Тарасенко (с трудом отрывает взгляд от Аллочки). Что ополчилось?

Дарья. Я не знаю. Вы верите в судьбу? Я глупости говорю, я вас после

работы задерживаю, но вы, вы трезвый, спокойный... вы знали Васеньку, никто ничего не может сказать о нем. Вы верите в судьбу?

Тарасенко. В судьбу? У вас сдали нервы. Это понятно.

Дарья. Нервы? (Жест в сторону Аллочки.) А это тоже нервы? Вы замечали такое сходство когда-нибудь? (Хватает за руку.) Иван Петрович, Васенька был единственным моим родственником. Он был юный родной человек. Как это объяснить, он был, юный, родной. У меня нет детей, да-да, я молодая, вы это хотите сказать, но я ненавижу детей, они нечистым путем являются в жизнь, а он, он уже был сам, взялся откуда-то, какие-то мои глупые сестры-клуши его народили, но я-то его отняла у них, он-то был мой... я ненормальная? Я его очень любила, Иван Петрович. И эта женщина... нет, это не бабские штучки, поймите меня, она не уберегла его. Она, я знаю, что она не уберегла его. Я видела ее. (Глядит на Аллочку.) Она, конечно, не такая... слава богу, та роковая, холеная барынька, но вы-то понимаете, что я не могу видеть ее? А? Понимаете ведь? Как же мне ее видеть-то? Ведь это перенести невозможно - ее видеть. И вот... такое вот происходит у меня знакомство, вы в рок не верите, а это что? Что же это, если не рок, если именно после всего оно происходит, а если б не рок, то могло бы произойти еще давно, еще до того, само по себе, независимое ни от какого рока, нормальное человеческое знакомство с... двойником. Но ведь получается именно так, он даже не замаскировался под случайность, под нормальную нашу слепую жизнь, он мог бы еще, еще раньше, задолго подсунуть мне, когда я еще не подозревала об этой женщине, которая должна погубить единственного моего Васеньку. Был бы он потоньше, поумнее, так он бы и подсунул мне ее раньше, чтоб потом, когда все случится, я могла терзаться еще и тем, как протекало мое личное знакомство с ней, с двойником той... Но он тупой, ему не надо тонких радостей от моих мук, ему надо, чтоб я просто сошла с ума, и вот он подсовывает мне ее...

Тарасенко. Кто?

Дарья. Рок. В который вы не верите. Он подсовывает мне ее случайно, но так, чтоб я всегда помнила... как я виновата перед Васенькой.

Тарасенко. Да в чем вы виноваты.

Дарья. Нет, только я. Надо было следить за ним. Он совсем мальчик. Его связи. А я гордилась им. Я им слишком гордилась. Он был у меня один. И я им гордилась. (Усмехнувшись.) И еще мне было лень. Да, да, представьте, как всего много - лень. Мне было лень следить за ним. А надо было, как всегда следят родственники за своей молодежью, чтоб не сбилась, не познакомилась с кем-нибудь губительным, следить, пока не закостенеет настолько, чтоб стать, как они сами. Но я думала, что он и так мой, понимаете?

Тарасенко. Да вы не терзайте себя, Дарья...

Дарья. Просто Дарья.

Тарасенко. Никто там не виноват. Место там неспокойное. Много всякой швали сшивается.

Дарья. Нет, это только я! Таких совпадений просто не бывает! Как же вы не поймете?

Тарасенко. Что толку, что вы мучаете себя!

Дарья (указывая на Аллочку). Зачем же вот это, вот это, это знак какой-то!!

Тарасенко. Никакой не знак. Только... женщину зря смущаете.

Дарья.

Как же зря. (Целует Аллочку.) Она милая, она простит, она понимает. (Аллочке.). Да ведь? Ты же понимаешь? Бедная моя, ты же простишь?

Аллочка. Да.

Тарасенко. Не так уж они и похожи. Вам только кажется. Вы взвинтили себя, вот вам и кажется. Это женская истерия. И ту женщину тоже зря обвиняете. Она сейчас, поди, тоже мается, не меньше вашего.

Дарья. Она не мается! Я знаю! Уж вы мне поверьте! Такие не маются!

Тарасенко. Ну где уж ей! Вы, женщины, себе все урвать норовите, одна у другой. Зря вы ее ненавидите.

Дарья. Ну хорошо, хорошо. Вот видите, я не хочу ее ненавидеть. Я специально пришла, я на самом деле не хочу ее ненавидеть, я, может быть, ее любить хочу. Ведь Васенька ее любил. Вы мне скажите, почему она хорошая, и какая она хорошая, ваша Ласточка?

Тарасенко. Да я не говорил, что хорошая.

Дарья. Ага! Значит, нехорошая?!

Тарасенко. Ну как. Я не умею по-женски говорить. Ну, она нравилась ребятам. Да, нравилась.

Дарья (мрачно). Нравилась!

Тарасенко (обращаясь исключительно к Аллочке). Ну, вы знаете, как это бывает. Какие женщины туда к ребятам ходят. Условия там какие? Сторожка с печкой, топчан. А она чистенькая, без водки, личико ясное. Ну, все видели, что им деваться некуда. Вася, как орленок, над ней. Ну когда так к своей женщине, то всегда уважают.

Дарья. Они ее уважали!

Тарасенко. Она ласковая была.

Дарья. Ласковая!

Тарасенко. Не брезговала. Сидела с ними, когда пили.

Дарья. Попросту так, с шоферами пьяными...

Тарасенко. Ребята при ней не выражались, это точно. Этого они не допускали. Им же тоже приятно отдохнуть. А потом же с понятием, видят, что женщина семейная, а с мальчишкой связалась - не от хорошей жизни.

Дарья. И она их не боялась?

Тарасенко. А чего ей бояться, малютке такой!

Дарья. Почему они звали ее Ласточкой?

Тарасенко. Да кто ж ее знает? У нас там река, она часто к реке спускалась.

Дарья. Тянуло ее к реке.

Тарасенко. Тянуло. Только вы не то думаете. Нехорошо думаете.

Дарья. Его же там убили. Его там убили, у реки. Ножом ткнули, в бок, и столкнули в реку. У него была пустяковая рана, он умер потому, что потерял сознание и утонул. А ее, разумеется, рядом не было.

Тарасенко. И слава богу. Ну вы подумайте, что вы говорите. Мало вам одного покойника!

Дарья. Мало!

Пауза.

(Аллочке, обнимая и целуя ее.) Бедная моя, бедная, голубка моя бессловесная, потерпи, моя бедная.

Тарасенко. Вот именно. Это ваши нервы, и вы своей приятельнице стараетесь нервы расшатать.

Дарья. Это рок.

Тарасенко. Никакой это не рок.

Дарья (жалобно). Они ведь не очень похожи?

Тарасенко. Совсем не похожи.

Дарья. Почему не похожи? Когда так похожи-то, как две капли!

Тарасенко. Та меньше была, ростом ниже.

Дарья. Да как вы рост-то узнали. Ведь мы сидим!

Тарасенко. Вы, девушки, меня с ума сведете... И голос у нее другой.

Дарья. Так ведь молчит она, молчит!

Тарасенко. Ну, я не знаю. Это вам кажется, что похожи, а я вижу, что другая. Пойду я.

Дарья. Идите. Простите меня.

Тарасенко. Да ладно. Прощайте.

Дарья. Прощайте.

Тарасенко уходит. Пауза.

Аллочка. Вот, значит, что...

Дарья. Что?

Аллочка. Значит, ты тоже меня не знаешь?

Дарья (вскочив, попятилась). Я... кто ты?!

Аллочка. Я теперь совсем не знаю.