Уличные песни

Добряков Алексей

Маргарита

Было то в притоне Сан-Франциско… Там шумит огромный океан. Там однажды утром, на рассвете, Разыгрался сильный ураган. Девушку там звали Маргарита, И она красивою была. За нее лихие капитаны Часто выпивали до утра. Маргариту многие любили, Но она любила всех шутя. За любовь ей дорого платили, За красу дарили жемчуга. Но однажды в тот притон явился Статный чернобровый капитан. Белоснежный китель и тельняшка Плотно облегали его стан. Сам он жил когда-то в Сан-Франциско И имел красивую сестру. После долгих лет своих скитаний Прибыл он на родину свою. Быстро

капитан успел напиться — В нем кипели страсти моряка — И дрожащим голосом от страсти Подозвал девчонку с кабака. Маргарита легкою походкой Тихо к капитану подошла И в кабину с голубою шторкой Капитана быстро увела. Ночь прошла, и утро наступило. Голова болела после ласк… И впервые наша Маргарита С капитана не сводила глаз. Маргарита легкою походкой Снова к капитану подошла И спросила: знает ли он Смита, Смита — ее брата-моряка? Капитан при этом тихо вздрогнул: Девушка была его сестрой! «Милая сестренка Маргарита, Что же натворили мы с тобой!» Тут раздался выстрел пистолетный. Маргаритин труп на пол упал. Смит стоял задумчиво и хмуро, Пистолет дымящийся держал. Было то в притоне Сан-Франциско. Там шумит огромный океан. Бросился с высокого обрыва Статный чернобровый капитан.

Юнга Билл

На корабле матросы злы и грубы. Бранит их в рупор старый капитан. У юнги Билла стиснутые зубы, Он видит берег сквозь густой туман. На берегу осталась крошка Мэри. Она стоит в тумане голубом. А юнга Билл ей верит и не верит И машет ей подаренным платком.

Припев:

В гавани, далекой гавани Пары разводят с океанов корабли. Они из гавани уходят в плаванье, Они идут на край земли. Вернулся Билл из Северной Канады: «А ну, друзья, налейте мне вина — Мне за здоровье Мэри выпить надо, За ту любовь, что дарит мне она!» Но тут в таверне распахнулись двери. Глаза у Билла вылезли на лоб: Пред ним стояла вся в смущеньи Мэри, А рядом с ней огромный боцман Боб.

Припев.

«Послушай, Боб, поговорим короче, Как подобает старым морякам. Я опоздал всего лишь на две ночи, Но остальные даром не отдам!» Сверкнула сталь, сошлись в бою матросы. Как лев, дерется юнга молодой. Они дрались за пепельные косы, За крошки Мэри образ голубой.

Припев.

Но весь исход был предрешен заране: Ударил в цель пиратский Бобов нож, Хоть он всего лишь руку Биллу ранил, Но Билл осел, как вспоротый мешок. Года, как чайки в море, пролетали И Билл давно ту драку позабыл. Теперь его не юнгой Биллом звали, А называли: старый боцман Билл.

Припев:

В гавани, далекой гавани Пары разводят с океанов корабли. Они из гавани уходят в плаванье, Они идут на край земли.

Мичман Джон

Пал ночной туман. Грозен океан. Мичман Джон угрюм и озабочен. Получив приказ: Прибыть через час, Мичман Джон не может быть неточен И, сжимая руль, Прямо в Ливерпуль Он ведет корабль рукою твердой. Вглядываясь в мрак, Закурил моряк, Вдаль глядит уверенно и гордо.

Припев:

Терпи немного, Держи на борт. Ясна дорога И близок порт. Ты будешь первым — Не сядь на мель. Чем крепче нервы, Тем ближе цель! Так летят они, Погасив огни, Рассекая мощную пучину. Вдруг ужасный гул Судно сотряснул: «Истребитель» налетел на мину. Шум и гам, и крик… Джон в единый миг

Загрузил всю шлюпку экипажем. И, блюдя закон, Сам последний он Вплавь пустился, напевая даже.

Припев.

Бешеной волной На берег пустой Мичман Джон был выброшен под утро Там нашла его Кэтти из Глазго, Та, чьи зубки блещут перламутром. Глядя ей в глаза, Мичман Джон сказал: «Я люблю Вас, Кэтти, словно море!» И ему в ответ Улыбнулась Кэт: «Это все есть в брачном договоре!»

Припев:

Терпи немного, Держи на борт. Ясна дорога — И близок порт. Ты будешь первым — Не сядь на мель. Чем крепче нервы, Тем ближе цель!

В далекой солнечной и знойной Аргентине

В далекой солнечной и знойной Аргентине, Где солнце южное сверкает, как опал, Где в людях страсть пылает, как огонь в камине, Ты никогда в подобных странах не бывал. В огромном городе, я помню, как в тумане, С своей прекрасною партнершею Марго В одном большом американском ресторане Мы танцевали аргентинское танго. Ах, сколько счастья дать Марго мне обещала, Вся извиваясь, как гремучая змея, Ко мне в порывах страсти прижимаясь, А я шептал: «Марго, Марго, Марго моя!» Но нет, не долго мне пришлось с ней наслаждаться… Сюда повадился ходить один брюнет: Тайком с Марго стал взглядами встречаться, Он был богат и хорошо одет. И вот Марго им увлекаться стала. Я попросил ее признаться мне во всем. Но ничего моя Марго не отвечала — Я как и был, так и остался ни при чем. А он из Мексики, красивый сам собою, И южным солнцем так и веет от него. «Поверь, мой друг, пора расстаться нам с тобою!» — Вот что сказала мне прекрасная Марго. И мы расстались, но я мучался ужасно, Не пил, не ел и по ночам совсем не спал. И вот в один из вечеров прекрасных Я попадаю на один шикарный бал. И там среди мужчин, и долларов, и франков Увидел я свою прекрасную Марго. Я попросил ее изысканно-галантно Протанцевать со мной последнее танго. И вот Марго со мной, как прежде, танцевала. И муки ада я в тот вечер испытал! Сверкнул кинжал — Марго к ногам моим упала… Вот чем закончился большой шикарный бал.

Они стояли на корабле у борта

Они стояли на корабле у борта. Он перед, ней — с протянутой рукой. На ней был шелк, на нем — бушлат потертый, Но взор горел надеждой и мольбой.

Припев:

А море грозное ревело и вскипало, На скалы черные летел за валом вал, Как будто море чьей-то жертвы ожидало. Стальной гигант кренился и стонал. Он говорил: «Сюда взгляните, леди, Где над волной взлетает альбатрос, Моя любовь нас приведет к победе, Хоть знатны Вы, а я простой матрос».

Припев.

Но на слова влюбленного матроса С презреньем леди свой опустила взор. Душа взметнулась в нем, как крылья альбатроса — И бросил леди он в бушующий простор!

Припев.

А поутру, когда заря всходила, В приморском кабаке один матрос рыдал, Он пил свой ром среди пустых бутылок И пьяным голосом кого-то призывал.

Припев:

А море грозное ревело и вскипало, На скалы черные летел за валом вал, Как будто море новой жертвы ожидало. Стальной гигант кренился и стонал.

Бог, скажи, зачем ты создал море?

Бог, скажи, зачем ты создал море? Это можно было избежать. Море, море — это наше горе. Разве сможет кто это понять?

Припев:

Сердце возьмет тоска. Водка затуманит взор. И невольно возникает Откровенный разговор. На море любовь меня не встретит, И не радо сердце, что весна. А в иллюминатор солнце светит. И кому такая жизнь нужна?