Улики исчезают в полночь
Шрифт:
Это было слабым, но утешением. Обаятельный кузен наплевал на Гатчину потому, что хорошенько не рассмотрел ее высоких духовных качеств. О внешности говорить не приходится, до гламура далеко, как до Альдебарана. Юлька задумалась и очнулась лишь тогда, когда Василиса схватила ее за руку, и ойкнула.
Пронырливый Гуньков не собирался ехать общественным транспортом! Он заскочил в одиноко стоявшее на обочине у остановки такси и скрылся из вида.
– Мошенник! – крикнула ему вслед Юлька, но Гуньков вряд ли ее услышал.
Ничего не оставалось делать, как вернуться к машине. Догнать Гунькова
В подъезде возвышалась кабина с турникетом, в которой восседал сердитый мужчина в форме.
– О-ох-охранник, – разочарованно протянула Юлька, глядя на его сдвинутые к переносице брови.
– Вы куда?! – рявкнул этот тип, и идти дальше девушкам в принципе расхотелось.
– Мы ошиблись адресом, – гордо заявила Василиса, в светлую голову которой не пришла ни одна умная мысль, как этого охранника одурачить и пробраться ближе к жилищу Сметаны.
– Валите отсюда по-хорошему, – посоветовал мужик в форме.
Пришлось последовать его совету.
– Ничего, – успокоила Василиса подругу, – день не прошел зря. Мы много чего узнали.
– Да уж, – скривилась Юлька, – узнали некоторых…
В отличие от них братья Карамазовы, караулившие квартиру Евы Дворецкой, ничего не узнали. Они честно отсидели на обозначенных местах, но преступник с битой мимо них не проходил. Прошел дворник Афиногенов с мусорным ведром, супруги Перепелкины с просьбой к Антонине Эдуардовне посидеть с их дитем весь следующий день, Аделаида Ведьминская прошествовала на вечернюю, почти ночную, прогулку. И чего ей только дома не сидится? Прошел участковый Пугач туда же. Вот в его руках было нечто, похожее на биту! Но, приглядевшись внимательнее, братья разглядели букет.
Разочарование было полным. Они собирались вступить в схватку со свирепым противником, а вместо этого безрезультатно отсидели до часа ночи. Во втором часу вернулась Гатчина, и Бенедикт вызвался проводить ее до квартиры. Юлька несколько смущенно позволила ему это сделать, даже пригласила на пять минут в квартиру для того, чтобы рассказать, как безрезультатно они следили за Сметаной. О мнимом кузене она умолчала. Беня убедился, что Юльке ничего не угрожает, та еще сказала, что со следующего дня к ней переедет Василиса, так что бояться преступника не было смысла. Да и есть ли он, этот преступник?..
Бенедикт Карамазов вернулся от Юльки на свой пост окрыленный ее вниманием.
Дверь в квартиру Евы Дворецкой оказалась открытой…
Глава 7
Оставалось пришить к этому делу перчатку, и оно будет в шляпе!
Предвыборная кампания – действо совершенно непредсказуемое. Ни один из кандидатов не в состоянии точно сказать, к чему она приведет: к победе или поражению. Если, разумеется, он не стоит у власти и не держит в руках бразды правления этой предвыборной кампанией. И соответственно, не использует административный ресурс.
Олег Викторович Сметана у власти не стоял, не считая директорства над небольшим комбинатом, но надеялся на лучшее. Кому, как не ему, умному, образованному человеку, сильному хозяйственнику, крепко стоящему на ногах, не стать депутатом городского
– Все сделано. – Над начальственным столом подобострастно склонился бывший бухгалтер, а теперь по совместительству лучший пиарщик Сметаны, Николай Бабий. – Все в лучшем виде!
Олег Викторович хмыкнул, глядя на этот вид. В руках он держал только что принесенную Николаем листовку с изображением конкурента, закапывающего в могилу нечто бесформенное с надписью «народ».
– Точно выразил всю его подлую сущность, – похвалил художника Сметана.
– Это еще что, Олег Викторович, – пообещал тот и протянул еще один листок.
На нем была напечатана фотография Аркадия Сидоровича Плешь с текстом. Вполне приличная фотография, такая же, как и на его городских плакатах. Сметана нахмурился. Что еще такое? И откинул листок в сторону.
– Сорри, вы не поняли. – Бабий подхватил листок и мягко улыбнулся. – Это же черный пиар!
– Чего? – насупился Сметана.
– Все дело в тексте, – попытался растолковать ему пиарщик. – Итак, народ получает листовку якобы от кандидата Плешь, фото его, с плакатов, никто не сомневается. Что дальше делает народ?
– Да шут его знает! – признался Сметана, который должен был радеть за народные чаяния.
– Народ читает! – вдохновенно пояснил Бабий.
– Надо же, – искренне удивился Сметана. Сам он за последние тридцать лет не прочитал ни одной книги. Да что там книги, ни одной статьи в газете.
– И что же читает народ? – усмехнулся Бабий и зачитал листовку вслух: – «Голосуй за Плешь, если хочешь от его деятельности депутатом городского собрания получить место на кладбище! Голосуй за Плешь, если надоело жить! Голосуй за Плешь, и одной ногой ты в могиле!»
– Почему одной? – не понял Сметана. – Лучше сразу обеими.
– «Голосуй за Плешь, и окажешься в могиле!» – исправился Бабий.
– Хорошо, – похвалил Сметана. – Что еще?
– Заключительная фраза, Олег Викторович, просто супер! – похвалился Бабий. – «Голосуя за Плешь, ты голосуешь за смерть человечества!»
– Точно сказано, – чуть не прослезился Сметана и протянул Бабию руку, которую долго тряс. – А что у нас с Гуньковым?
– Ничего существенного, – вздохнул Бабий. – Пока безрезультатно.
– Пусть старается! – рявкнул Сметана.
– Приказ передам, – пообещал Бабий.
Василиса слушала Юльку с большим интересом. Та рассказывала ей об очередном ночном происшествии.
Как оказалось, из незапертой квартиры Евы Дворецкой торчала конечность. Бенедикт одновременно с прибежавшим из кустов сирени Матвеем склонились над ней и попытались задрать рукав ветровки. Они хотели пощупать пульс и проверить ее на волосатость. Но ни то ни другое у них не получилось. Рука, а в том, что это была рука, сомневаться уже не приходилось, зашевелилась, и ее владелец застонал. Братья в замешательстве остановились. В этот момент участковый Пугач спускался от гражданки Бобловой, с которой проводил, по его словам, очную ставку. Заметив, что дверь в злополучную квартиру вновь открыта, он остановился возле стонущего тела.