Улики исчезают в полночь
Шрифт:
– Мы лучшие придурки! – визжал Бабий, обегая в сотый раз стул со злополучной девицей. – Без насилия и запугивания конкурентов в предвыборной гонке можно оказаться далеко позади!
– Я тебе сейчас покажу насилие! – свирепо прорычал Сметана и остановился, не в силах продолжать и предвыборную, и эту гонку.
– Не надо! – выкрикнул Гуньков и со всего маху врезался в остановившегося директора. – Не надо нас менять на столичных, – продолжил он, потирая ударенный лоб, – вы нас не выслушали! Я сейчас вам все объясню! Она много знает! Она так много
– Расскажет? – основательно задумался Сметана над дельным предложением.
– Сейчас она все скажет про Плешь, Олег Викторович! – тут же сориентировался Бабий. – Долго ты будешь молчать, идиотка?!
Девица слабо пискнула заклеенным скотчем ртом.
– Идиот, – вздохнул Сметана, валясь от усталости в кресло, – открой ей рот!
Бабий подобострастно кивнул и наклонился к пленнице. Оторвав ото ее рта половину скотча, он услышал из нежных женских уст отборный мат.
– Может быть, – помощник снова заклеил рот девицы и оглянулся на хозяина, – не надо?
– Надо, Бабий, надо, – махнул рукой Сметана. – Придется выслушать все, что она о вас думает. Привыкайте к конструктивной критике.
– Уроды! Скоты! Нелюди! – разразилась пленница, как только смогла это сделать.
– Вы совершенно правы, милочка, – поддакнул Сметана, – они у меня полное дерьмо.
– Нет, я не понял, – обиделся Гуньков, – за что? Это Бабий ее сюда приволок, я только отдал ему ваши ключи.
– Идея была его! – выдал Гунькова Бабий, перекрикивая ругань пленницы.
– Кретины, – выдохнула девица, пытаясь освободиться от веревок.
– Какая разница, – поморщился Сметана, – что было! Теперь надо думать, что со всем этим делать?
– Немедленно отпустите меня на свободу! – потребовала пленница. – Или я обвиню вас в групповом изнасиловании!
– Честное слово, – испугался Бабий, – я к ней не то чтобы этим самым, даже пальцем не притронулся!
– А кто привязал меня к стулу?! Скотина! – И девица принялась зубами перегрызать веревку.
– М-да, – задумался Сметана. Ему сейчас не хватало только обвинения в изнасиловании. Вышел, можно сказать, на финишную прямую.
– И приготовил биту, извращенец! – продолжила обличать пиарщика девица. Под ее стулом лежала бита.
– Пардон, мамзель. – Гуньков тряхнул шевелюрой и принял вид профессионального соблазнителя. – Пардон, погорячились. Но нам всего лишь хотелось с вами поговорить об Аркадии Сидоровиче. Пару слов и тройка предложений: кого убил, где спрятал труп, отчего погибла его теща… Признаюсь, беседа с вами доставляет мне истинное наслаждение.
– А мне нет! – выкрикнула девица и освободившейся ногой ударила в пах нагнувшегося к ней Гунькова.
– У! Ё! У! – Гуньков согнулся в три погибели и попятился к двери.
– Что, сволочи, не ждали?! – Дверь внезапно распахнулась, и на пороге гостиной появился Матвей.
Ударенный распахнувшейся дверью Гуньков отлетел в сторону
– Раз плюнуть, – заявил Матвей и попер на попятившегося Бабия.
– А, гады, вот вы где! – злобно прокричал Бенедикт фразу, с которой обычно давил на кухне тараканов.
– Господи, – взмолился Сметана, вжавшись в кресло, – спаси и огради!
– Сначала меня спасите! Меня! – прокричала девица, продолжая распутывать на себе веревки.
– Ева? – пригляделся к девице Матвей. – Но ты не Дворецкая!
– И не Ева, – мрачно добавил Бенедикт, разглядывая пленницу.
– Какая разница, кто я?! – удивилась та. – Освободите меня!
– Не, – усомнился Матвей, – спасать неизвестно кого? Василиса ничего такого нам не говорила.
– И правильно, парни! Черт с ней! – выкрикнул Бабий, вскакивая на всякий случай за дверь.
– Мужики, – предложил Сметана, – договоримся!
– Вы что, остолопы?! Заодно с преступниками?! Я Мария! Кассирша из ритуальных услуг «В последний путь»! Они меня собирались пытать!
Слово «преступники» добавило действиям братьев значимости и уверенности. Бенедикт кинулся разматывать девицу, а Матвей подошел к Сметане.
– Не договоримся, – покачал он головой.
– Поч-ч-чему? – заикнулся Сметана.
– Не нравишься ты мне.
– М-да, – протянул Сметана и заткнулся.
Карамазовы подхватили освобожденную девицу под руки и потащили ее к выходу.
– Мы еще вернемся! – пообещал Матвей Сметане.
Того перекосило.
– Господи, – изрек Олег Викторович, после того как налетчики скрылись с освобожденной девицей, – спасибо тебе, что всего этого не видела Анна Владимировна!
Служба участкового инспектора трудна и редко непредсказуема. Выполнение обязанностей большей частью сводится к разборкам бытовых ссор и драк. Так что в принципе Семену Семеновичу Пугачу страшно повезло. Именно страшно, ему досталось самое жуткое дело, попахивающее мистикой. Коллеги по работе ему даже завидовали, хотя дело и не было запущено в производство.
Караулить преступника, бьющего свои жертвы битой, Пугач согласился не сразу, покочевряжился перед Василисой Васильковой для порядка. Пусть девица не мнит из себя суперсыщика. Да, в некоторых способностях ей не откажешь, но и Пугач не лыком шит. Он немало повидал на своем веку.
Но такого в его многолетней практике еще не было.
Как и другого, чрезвычайно щепетильного момента.
Лестничная площадка была слишком мала для двух стульев, пришлось их поставить впритык друг к другу и освободить часть прохода для назойливых жильцов, которым приспичило выходить на улицу после полуночи. Скрываться в квартире пенсионера Рюмочкина не было смысла. Двоим возле дверной щели не сесть, придется тесниться, смотреть по очереди… Да и нечего преступнику давать возможность проскочить мимо этой щели. Надежнее встретить хулигана с открытым забралом прямо в подъезде.