Улисс (часть 3)
Шрифт:
Он протянул свою карточку через медную решетку.
– Нет ли для меня писем? – спросил он.
Пока почтовая барышня смотрела в ячейке, он разглядывал плакат вербовочной службы: солдаты всех родов войск на параде; и, держа конец своей трубки у самых ноздрей, вдыхал запах свежей типографской краски.
Нет, наверно, ответа. В последний раз зашел слишком далеко.
Барышня сквозь решетку подала ему карточку и письмо. Он поблагодарил, бросив быстрый взгляд на конверт, заадресованный на машинке:
Здесь
Почтовое Отделение Уэстленд-роу, до востребования
Генри Флауэру [294] , эсквайру.
Ответила все-таки. Сунув письмо и карточку в боковой карман, он вернулся к параду всех родов войск. А где тут полк старины Твиди?
Отставной
Остроконечные обшлага. Вот: королевские дублинские стрелки. Красные мундиры. Эффектно. Потому женщины за ними и бегают. Военная форма. Легче и вербовать и муштровать. Письмо Мод Гонн [295] , чтобы их не пускали по вечерам на О'Коннелл-стрит: позор для столицы Ирландии. Сейчас газета Гриффита трубит о том же [296] : армия, где кишат венерические болезни, империя Венерия. Какой-то вид у них недоделанный: как будто одурманенные. Смирно. Равняйсь. Сено-солома. Сено – солома. Полк Его Величества. А вот форму пожарника или полисмена он никогда не наденет [297] . Масон, да.
294
Flower – цветок (англ.)
295
В начале англо-бурской войны (1899-1902), ради привлечения волонтеров, в стоявших в Дублине войсках отменили правило обязательной ночевки в казармах, и центральные улицы вечерами заполнились солдатами в поисках девиц. Мод Гони организовала кампанию протеста и составила письмо «о постыдности для ирландских девушек общаться с солдатами врага их отечества».
296
Газета Гриффита трубит… империя Венерия. – Небольшой анахронизм: о массе венериков в англ. армии писал в газете Гриффита «Шинн Фейн» Гогарти в 1908 г. Его сочные статьи, не лишенные пропагандного преувеличения, Джойс с одобрением обсуждает в письмах к брату.
297
Форму пожарника или полисмена – в отличие от многих других форм, в этих король Эдуард VII (1841-1910, прав. 1901-1910) действительно не появлялся. Он был также великим мастером англ. масонов с 1874 г. до восшествия на престол.
Беспечной походкой он вышел с почты и повернул направо. Говорильня; как будто этим что-то исправишь. Рука его опустилась в карман; указательный палец просунулся под клапан конверта и вскрыл его несколькими рывками. Не думаю, чтобы женщины особо обращали внимание. Пальцы вытащили письмо и скомкали в кармане конверт. Что-то подколото: наверно, фотография. Прядь волос? Нет.
Маккой. Как бы поскорей отвязаться. Одна помеха. Чужое присутствие только злит, когда ты.
– Здравствуйте, Блум. Куда направляетесь?
– Здравствуйте, Маккой. Да так, никуда.
– Как самочувствие?
– Прекрасно. А вы как?
– Скрипим помаленьку, – сказал Маккой.
Бросая взгляд на черный костюм и галстук, он спросил, почтительно понизив голос:
– А что-нибудь… надеюсь, ничего не случилось? Я вижу, вы…
– Нет-нет, – сказал Блум. – Это Дигнам, бедняга. Сегодня похороны.
– Ах да, верно. Печальная история. А в котором часу?
Нет, и не фотография. Какой-то значок, что ли.
– В оди… одиннадцать, – ответил мистер Блум.
– Я попытаюсь выбраться, – сказал Маккой. – В одиннадцать, вы говорите? Я узнал только вчера вечером. Кто же мне сказал? А, Холохан [298] . Прыгунчик, знаете?
– Знаю.
Мистер Блум смотрел через улицу на кэб, стоявший у подъезда отеля «Гровнор». Швейцар поставил чемодан между сиденьями. Она спокойно стояла в ожидании, а мужчина, муж, брат, похож на нее, искал мелочь в карманах.
Пальто модного фасона, с круглым воротником, слишком теплое для такой погоды, на вид как байка. Стоит в небрежной позе, руки в карманы, накладные, сейчас так носят. Как та надменная дамочка на игре в поло. Все женщины свысока, пока не раскусишь. Красив телом красив
298
Холохан по прозвищу Прыгунчик – герой рассказа «Мать», у которого «одна нога была короче другой».
Неприступны до первого приступа. Достойная госпожа и Брут весьма достойный человек [299] . Разок ее поимеешь, спеси как не бывало.
– Я был с Бобом Дореном [300] , он снова сейчас в загуле, и с этим, как же его, с Бэнтамом Лайонсом [301] . Да мы тут рядом и были, у Конвея.
Дорен Лайонс у Конвея. Она поднесла к волосам руку в перчатке. И тут заходит Прыгунчик. Под мухой. Немного откинув голову и глядя вдаль из-под приспущенных век, он видел заплетенные крендельки, видел, как сверкает на солнце ярко-желтая кожа. Как ясно сегодня видно. Может быть, из-за влажности. Болтает о том о сем. Ручка леди. С какой стороны она будет садиться?
299
Брут весьма достойный человек – «Юлий Цезарь», III, 2.
300
Боб Дорен – герой рассказа «Пансион».
301
Бэнтам Лайонс – персонаж рассказа «В день плюща».
– И говорит: Грустная весть насчет бедного нашего друга Падди! Какого Падди? Это я говорю. Бедняжечки Падди Дигнама , это он говорит.
За город едут – наверно, через Бродстоун. Высокие коричневые ботинки, кончики шнурков свисают. Изящная ножка. Чего он все возится с этой мелочью? А она видит, что я смотрю. Всегда примечают, если кто клюнул. На всякий случай. Запас беды не чинит.
– А что такое? я говорю. Чего это с ним стряслось? говорю.
Надменная – богатая – чулки шелковые.
– Ага, – сказал мистер Блум.
Он отодвинулся слегка вбок от говорящей Маккоевой головы. Будет сейчас садиться.
– Чего стряслось? говорит. Помер он, вот чего . И, мать честная, тут же наливает себе. Как, Падди Дигнам ? Это я говорю. Я просто ушам своим не поверил. Я же с ним был еще в прошлую пятницу, нет, в четверг, в «Радуге» мы сидели. Да , говорит. Покинул он нас. Скончался в понедельник, сердяга .
Гляди! Гляди! Шелк сверкнул, чулки дорогие белые. Гляди!
Неуклюжий трамвай, трезвоня в звонок, вклинился, заслонил.
Пропало. Чтоб сам ты пропал, курносая рожа. Чувство как будто выставили за дверь. Рай и пери [302] . Вот всегда так. В самый момент. Девица в подворотне на Юстейс-стрит. Кажется, в понедельник было, поправляла подвязку. Рядом подружка, прикрывала спектакль. Esprit de corps [303] . Ну что, что вылупился?
302
Рай и пери – вторая глава из весьма известной поэмы Томаса Мура «Лалла Рук» (1817), повествующая о горестях пери, не допускаемой в рай.
303
дух товарищества (франц.)
– Да-да, – промолвил мистер Блум с тяжким вздохом. – Еще один нас покинул.
– Один из лучших, – сказал Маккой.
Трамвай проехал. Они уже катили в сторону Окружного моста, ручка ее в дорогой перчатке на стальном поручне. Сверк-блеск – поблескивала на солнце эгретка на ее шляпе – блеск-сверк.
– Супруга жива-здорова, надеюсь? – спросил Маккой, сменив тон.
– О да, – отвечал мистер Блум, – спасибо, все в лучшем виде.
Он рассеянно развернул газетную трубку и рассеянно прочитал: