Уловка-22

Хеллер Джозеф

–- Пусть кто-нибудь соединит меня с генералом Дридлом, — приказал он полковнику Карджиллу. — Но не говорите, кто спрашивает.

Полковник Карджилл передал ему трубку.

–- Т.С.Эллиот, — сказал генерал Пеккем в трубку и положил ее.

–- Кто это? — спросил на Корсике полковник Модэс. Полковник Модэс был зятем генерала Дридла. Уступая настояниям жены, генерал Дридл приобщил зятя к военному бизнесу. Генерал Дридл взирал на полковника Модэса с неизменной ненавистью. Один лишь вид зятя, который постоянно находился при нем в качестве помощника, вызывал у генерала отвращение. Он возражал против брака дочери с полковником Модэсом, потому

что терпеть не мог свадебных церемоний.

С угрожающим видом генерал Дридл приблизился к большому, высотой в человеческий рост, зеркалу и, насупившись, уставился на свое грузное отражение. Он видел широколобую голову с сильной проседью, кустистые седеющие брови и тупую, воинственно выдвинутую вперед нижнюю челюсть. Генерал напряженно размышлял над только что полученным загадочным сообщением.

Наконец его осенило, лицо генерала оживилось, губы скривились в садистской улыбке.

–- Соедините-ка меня с Пеккемом, — сказал он полковнику Модэсу.
– Только не говорите, кто спрашивает.

–- ...Кто это был? — спросил в Риме полковник Карджилл.

–- Тот же самый человек, — ответил явно встревоженный генерал Пеккем. — Теперь ему понадобился я.

–- Что ему нужно?

–- Не знаю.

–- А что он сказал?

–- То же самое.

–- "Т.С-Эллиот"?

–- Да, "Т.С.Эллиот" — и все. — Генералу Пеккему пришла в голову обнадеживающая идея: — Может быть, это какой-то новый шифр или пароль дня? Поручйте-ка кому-нибудь проверить в отделе связи, не введен ли новый шифр или что-нибудь вроде пароля дня.

Служба связи ответила, что "Т.С.Эллиот" не является ни новым шифром, ни паролем. Полковник Карджилл высказал еще одно предположение:

–- Не позвонить ли мне в штаб двадцать седьмой воздушной армии? Может быть, они что-нибудь знают? У них там служит некий Уинтергрин, я с ним довольно близко знаком. Это он подсказал мне однажды, что наши тексты слишком многословны.

Экс-рядовой первого класса Уинтергрин сообщил полковнику Карджиллу, что штаб двадцать седьмой воздушной армии не располагает сведениями о Т.С.Эллиоте.

–- Ну а как наши тексты сегодня? — решил заодно поинтересоваться полковник Карджилл. — Намного короче, чем прежде, верно?

–- Воды еще хватает, — ответил Уинтергрин.

–- Нисколько не буду удивлен, если узнаю, что за всей этой историей стоит генерал Дридл, — признался наконец генерал Пеккем.

5. Вождь Белый Овес.

Доктор Дейника делил пятнистую от грязи палатку с Вождем Белый Овес, которого презирал и боялся.

–- Он у меня сидит в печенках, —ворчал Дейника.

–- Ты бы лучше поинтересовался моей печенкой,—советовал Йоссариан.

–- Твоя печенка в порядке.

–- Вот сразу и видно, как мало ты смыслишь, — пытался взять его на пушку Йоссариан. Он поведал доктору о болях в области печени, которые так встревожили сестру Даккит, сестру Крэмер и всех врачей в госпитале, поскольку желтухи не было, а боли тем не менее не проходили.

Доктор Дейника не проявил интереса к этому сообщению.

–- И это ты называешь неприятностями? — сказал он. — А что же в таком случае сказать обо мне?

У доктора Дейники был когда-то свой медицинский кабинет. Приемную украшали золотые рыбки и гарнитур мебели, столь же очаровательный, сколь и дешевый. Все, что было можно, включая и золотых рыбок, Дейника приобрел в кредит. На покупку всего остального, что в кредит не

продавалось, доктор раздобыл денег у родственников-скопидомов, которые раскошелились в обмен направо участвовать в будущих прибылях. Его кабинет помещался на Стэйтен Айленде в двухквартирной лачуге всего лишь в четырех кварталах от паромного причала. А рынок, три женские парикмахерские и две аптеки с жуликоватыми аптекарями находились и того ближе — в соседнем квартале. К тому же кабинет был в угловом доме — казалось бы, чего лучше? Но все это не помогало.

Население района все время оставалось постоянным, и люди привыкли за долгие годы иметь дело с одними и теми же врачами. Стопка счетов быстро росла, и скоро Дейника был вынужден расстаться с самыми нужными медицинскими инструментами — сначала с арифмометром, а затем и с пишущей машинкой. Золотые рыбки подохли. К счастью, когда дело приняло совсем мрачный оборот, разразилась война.

–- Это был дар божий! — торжественно признался Дейника. Большинство других врачей вскоре оказалось на военной службе, и буквально на следующее утро мои дела пошли на лад, То, что кабинет находился на углу, наконец-то оправдало себя. Вскоре я обнаружил, что на прием приходит пациентов даже больше, чем я могу принять. Я договорился с обоими аптекарями и с их помощью стал получать с пациентов гонорар больше прежнего. Соседство с женскими парикмахерскими давало мне два-три аборта в неделю. О лучшем нельзя было и мечтать! Но дальше произошло непоправимое. Из призывной комиссии присылают парня, чтобы он меня освидетельствовал. Я был запасником четвертой категории. Я весьма тщательно сам себя обследовал и пришел к выводу о своей полной непригодности для военной службы. Думаешь, моего слова им было достаточно? Ничего подобного! Не помогло и то, что я врач, и то, что я поддерживал добрые отношения с медицинским обществом округа и с местным "Бюро содействия бизнесу". Они прислали этого малого, чтобы удостовериться, действительно ли у меня ампутирована нога до бедра и правда ли, что я навечно прикован к постели неизлечимым ревматическим артритом. Ах,Йоссариан, мы живем в век всеобщего недоверия и полной девальвации духовных ценностей! Это ужасно! — патетически воскликнул Дейника.

Голос его дрожал от глубокого и неподдельного волнения.

–- Как это ужасно,когда любимое отечество относится с подозрением к честному слову врача, практикующего по государственной лицензии!

Доктора Дейнику призвали, доставили пароходом на Пьяносу и назначили хирургом авиачасти, хотя он панически боялся летать.

–- Не я жду неприятностей в самолете, неприятности сами меня там ждут, — говорил он, обиженно моргая карими глазами-бусинками.

Как раз в этот момент в палатку ворвался, нежно баюкая на груди бутылку виски Вождь Белый Овес. С вызывающим видом он уселся между Йоссарианом и доктором Дейникой.

Дейника встал и, не говоря ни слова, вынес свой стул из палатки. Он не переваривал своего соседа по палатке. Вождь Белый Овес считал Дейнику сумасшедшим. — Не знаю, что творится с этим малым, — заметил он с укоризной. — Безмозглый он, вот в чем штука. Будь у него хоть капля мозгов, он схватил бы лопату и начал копать. Прямо тут, в палатке, начал бы копать, прямо под моей койкой. И в одну секунду нашел бы нефть. Неужели он не слыхал, как тот военный в Штатах одним ударом лопаты добрался до нефти? Что он, не знает, что ли, что случилось с тем парнем, как его звали? Будь он распроклят, этот прыщавый крысеныш из Колорадо!