Ультимат. Том 1
Шрифт:
— Всё лучше, чем говорить на языке подонков. — ответил я, готовясь к наступлению брата.
Ещё одной проблемой было то, что большинство Ультиматов имели рост от трёх до пяти метров. Да, Селлюг не самый высокий… Но думаю — три с половиной метра в нём точно есть. А значит…
— Умри! — злорадно произнёс Ультимат и пошёл на меня в атаку. Уворот с кувырком в сторону, и самоуверенный говнюк озадаченно пролетел мимо меня. Ничего не понимая, он с рыком занёс меч над головой, но… уворот с кувырком в сторону. Клинок с искрами врезался в пол из фалафельего камня. Кстати, это самая тяжёлая порода во вселенной. Тяжёлая,
После очередного уворота с кувырком в сторону, я взглянул на потолок. Ну, конечно… Старина Мегард всегда любил выделываться! Посему, установил у себя в тронном зале огромную бриариевую люстру с осколками Греодской свечи. Если говорить простым языком — нестабильный и очень активный изотоп, который при взаимодействии с любой газовой средой превращается в настоящий фейерверк. Довольно мощный фейерверк, если быть точнее.
Насколько мне не изменяет память — под полом зала находилась знаменитая Виньянская впадина. Очень глубокий подвал, уходящий на три километра вниз. Если, конечно, за последнюю тысячу лет Мегард там, ничего не поменял… В общем, выбор не велик. Главное, потом успеть прорваться и свалить за те доли секунды, которые нам подарит местный светильник.
— Так и будешь кататься, как проклятая мартышка?! — раздражённо прорычал Селлюг и попытался пнуть меня ногой.
— А тебе самому-то хочется со мной сразиться? Без этих танцев. Вот по-настоящему. Серьёзно!
— Я всем сердцем желаю, чтобы ты прекратил этот балаган! Вставай и сразись со мной по-настоящему!
— Ты же не вывезешь, брат… А умереть от рук жалкого гуминита тебе бы точно было не приятно. — усмехнулся я.
Конечно же, задний фитиль брата воспылал. Он решил, что я вновь уклонюсь, поэтому выступил с обманным манёвром вперёд, а затем вбок. Эх… Рост сыграл с ним злую шутку.
Прокатившись у Селлюга между ног, я вынырнул у него за спиной, а затем нанёс мощный удар между лопаток. Братец воскликнул и выронил меч. Сила предсказания прямой атаки не сработала. Чего и следовало ожидать.
Сделав быстрый подкат, я порезал сухожилия на ногах брата, и Ультимат рухнул на колени.
— Как ты смеешь выпускать из рук оружие отца?! — поднявшись, театрально воскликнул я и обратился к выстроившимся вокруг нас Ультиматам: — Взгляните, братья! Разве Селлюг достоин такой смерти?! Скажите мне?
Братья замолчали, трусливо поглядывая на Мегарда.
— И, что дальше, Глэйтрон? — спросил Всебог, устало глядя за развернувшейся драмой.
— Тебе решать, Мегард — выживет ли твой сын или отправиться в неконтролируемый прыжок?
— А сам-то ты, что хочешь?
— Отвечать вопросом на вопрос — высший показатель неуверенности. Что, Мегард? Неудобная ситуация? Невыгодно упасть в грязь лицом перед своей армией? Но уже слишком поздно… Посмотрите все! — я толкнул хныкающего Феллюга ногой, и тот рухнул на пол: — Всебогу наплевать на вас! Он даёт право выбора мне… Убийце и предателю! И если вы думаете, что я сохраню Селлюгу жизнь — вы глубоко ошибаетесь! — я размахнулся и отсёк брату голову. Та сделала несколько поворотов и подкатилась к одному из Ультиматов: — Смерть. Ненужная и совершенно беспощадная! Он сделает с вами всё тоже самое. Особенно, если рано или поздно вы откажетесь быть его марионетками.
— А, кто сказал, что мы откажемся? — поинтересовался Бруцио —
— И это вы называете жизнью?
— У нас есть ресурсы. Нет врагов, за исключением мерзкого взбунтовавшегося старшего брата… Мы живём в раю. И мне искренне не понятно, чего в этой райской жизни не хватало тебе? — Бруцио сделал шаг вперёд: — Ты был избранником! Тем, кто должен был продолжать Священный поход. И во что ты превратился? Не понравилось убивать жалких муравьёв, просто, потому что?
— Ты так ничего и не понял, Бруцио. — с грустью улыбнулся я, отключив «Найтшаттер»: — Рай может внезапно исчезнуть для каждого из вас, как это стало с Селлюгом. И отец вас — не защитит! Посмотрите на отрубленную голову? На его месте мог быть любой из вас. Почему вы не видите очевидных вещей?
Ультиматы не спешили. Держались в стороне, наблюдая за всем происходящим.
— Ты несёшь ересь. — вздохнул Бруцио: — И скажу честно, Глэйтрон… Ты мне всегда не нравился. Не ценил того, что Мегард давал тебе. Не ценил того, что он выделял тебя среди всех остальных. Не замечал огромного количества поблажек, которые он делал для тебя. И ты… У тебя ещё поворачивается язык спорить?! Это… Это высшая точка наглости, брат. И, когда Кай устроил бунт после твоей казни — я был первый, кто навёл наших хаундов на его космолёт. Ох, бедный-бедный Кай… Он даже не знает, что натворил. Сколько его братьев и сестёр погибло за просто так…
— Что ты имеешь в виду?
— Глупая молодёжь, влекомая бунтом против системы… Ты бы видел, с какой радостью я кромсал их на кусочки. — злорадно улыбнулся младший братец.
— Довольно! — Мегард медленно поднялся с трона: — Ты удовлетворил своё желание, Глэйтрон?
— Как ты видишь, я всё ещё жив. А я хочу умереть в битве с достойным воином.
— Решил вырезать всех по одному? В этом твой план? — хмыкнул Всебог.
— Не совсем. Агни! Протокол «Титаник», а потом — люстра! — я указал на огромную металлическую конструкцию.
Голубика ловко подхватила меня, и взмыв в воздух, срезала могучую цепь лазерами из глаз. Здоровенная люстра с грохотом рухнула вниз. По полу прошли трещины.
— Что ж ты снова натворил… — выдохнул Мегард, и выхватив энергетический кнут, ударил по мне. Ярко-красная плеть тут же обвилась вокруг моей ноги.
Мощная волна от дестабилизированных осколков Греодской свечи полыхнули, а затем яркими искрами разлетелась по всему залу, слепя Ултиматов. Пол проломился, поднимая в воздух облака пыли. А мы с Мегардом и Голубикой провалились в непроглядную бездну…
Мрак вновь захватил мой разум. На долю секунды мне показалось, что я опять умер.
Но нет.
По лбу растекалась тёплая жидкость. А в ушах плавными импульсами стихал лютый звон от взрыва.
Пошевелив ногой, я убедился, что Мегард не смог оторвать мне ступню, а затем позвал свою бедную супергероиню:
— Агни? Ты здесь?
— Кхе-кхе… Да здесь я! Здесь… — прокашлявшись, ответила Голубика: — Как приятно слышать русский язык. Но, погоди… Что там так сильно шандарахнуло?!