Ультиматум губернатору Петербурга
Шрифт:
В отличие от Дуче, готового к визиту оперативников, Птица ничего не подозревал.
Хозяин гаража с несчастливым номером тринадцать бился в истерике. Исчезновение двух сторожей обнаружилось довольно быстро, а вот сами сторожа — нет. Отсутствие дисциплины у штатских, на которое сетовал убитый майор Егорыч, было характерно и для гаражной обслуги. Искать пропавших сторожей-отставников начали только час спустя. А чего их искать? Бухают с кем-нибудь из владельцев… Когда нашли — содрогнулись. В маленьком тихом Приозерске и его окрестностях менее чем за сутки произошли три жестоких убийства. Явный перебор.
Хозяина гаража взяли сразу. Слово «взяли» следует понимать буквально. Его подняли дома с дивана и отнесли в милицейский УАЗик. Сильно пьющий, ранее судимый, психически неуравновешенный
Вскоре все это подтвердилось дактилоскопическими следами на фонарике. А чуть позже офицеры ФСБ обнаружили отпечатки, которые не соответствовали пальцам сторожей или хозяина, они принадлежали Птице.
Птица добирался до дома пешком. Общественный транспорт уже не ходил, а брать перепачканного, окровавленного, с разбитым лицом человека ни частники, ни таксисты не хотели. Как только прогремел взрыв, он бегом вернулся к дому, из которого совсем недавно вышел. В ушах стоял чудовищный грохот… Он вспомнил все: утренний разговор с Дуче, Наташкин голос в трубке, страшный вояж в Приозерск, бульканье крови из перерезанного горла отставника… И пьяные голоса бомжей за стеной.
Оглушенный Птица стоял в нескольких метрах от развалин и смотрел на огни, затемненные пылевой завесой. Валил черный дым. Точно так же, как он валил десять лет назад посреди моста на Малах-Гош. Разведывательно-диверсионный взвод морской пехоты держал оборону на левом берегу, а войска сепаратистов пытались прорваться с правого. Их было много, они наступали, как желтая саранча. В чудовищной влажности и духоте стелился над мутной водой дым. Под его завесой двигались по реке плоты с желтыми полуголыми человечками. Мишка Гурецкий в окопчике слева от Птицы расстреливал их короткими экономными очередями. Плоты с мертвыми телами медленно сносило течением. Из-под каски тек обильный пот, заливал глаза… Они отразили уже четвертую атаку, а обещанных вертушек поддержки все не было. В окопе справа снаряжал магазин Калашникова Валерка Ткач. Он повернулся к Птице и весело подмигнул. Через секунду голова Валерки дернулась, и он ткнулся лицом в желтоватый лесс. На задней стороне каски чернело отверстие с краями, вывернутыми наружу… И тогда Птица начал высматривать снайпера. Слезились глаза, противоположный берег в бамбуковых зарослях выглядел однообразным в своем вертикальном частоколе стволов. Снайпера он засек, когда тот снял командира взвода. То есть Птица еще не знал этого… он просто увидел почти невидимую вспышку между гибких бамбуковых хлыстов и дал короткую очередь. Из зарослей бамбука вывалился человек в непривычном желто-коричневом камуфляже. Он сделал несколько неуверенных шагов на подламывающихся ногах, и тут Мишка Гурецкий вкатил в него очередь из РПК. Снайпера заколотило на месте и швырнуло назад, на спину. На том берегу завыли… А Мишка все стрелял…
Пожарник с брезентовой кишкой в руке оттолкнул Птицу
…Была еще и пятая, и шестая атака. У них кончались патроны, а вертушки все не приходили. С наступлением сумерек решили отходить, предварительно раздербанив мост из гранатометов. Позже узкоглазый правительственный чиновник в европейском костюме строго скажет советскому военному советнику:
— Ваши люди не выполнили задачи. Они должны были оборонять мост, а не взрывать его.
— Наши люди, — едва сдерживаясь, ответил крепко сбитый курносый рязанский мужик, — обороняли мост одиннадцать часов. А вы так и не прислали вертолеты.
— Ваши люди не выполнили задачи, — повторил чиновник, — а вертолеты были заняты на охоте президента. Это очень почетно!
Они раздолбали мост и ушли в темноте, унося своих раненых. Убитых пришлось оставить. С правого берега все время пускали осветительные ракеты. Изуродованный мост бросал ломаные тени. По мутной воде плыли трупы. Валил дым… Морская пехота уходила по болоту — по колено, а временами и по пояс в воде. Трясина хлюпала, иногда из коричневой жижи вырывались слабо фосфоресцирующие пузыри газа. Птица неожиданно провалился, глотнул вонючей теплой жижи. Он медленно увязал, уходил все глубже и не мог даже позвать на помощь. На звук человеческого голоса прилетит рой пуль, а за ними с мерзким воющим звуком обрушатся мины. Он тонул и молчал, пока рядом не шлепнулся конец отстегнутого от автомата ремня. Мишка шепнул: «Держи, Пернатый».
— Я сказал тебе — пошел на хер, бомжара! — снова крикнули в ухо.
Птица повернулся и пошел прочь. Он застрял на разведенном Большеохтинском мосту. Вверх по Неве шел огромный Волго-Балт. Горели ходовые огни на низкой мачте и слабо мерцали окна рубки.
Птица стоял на новой набережной и глядел на противоположный берег. Туда, где был его дом. Пустой дом… Он закрыл глаза и стиснул зубы. Справа на него внимательно смотрел милиционер в черном блестящем дождевичке.
Волго-Балт миновал мост и двинулся дальше. Вода за кормой бурлила. В кильватерной струе покачивались бамбуковые плоты с мертвыми телами… «Тебе что, их жалко?» — спросил Дуче… Икал в темноте Прапор. Цапля на циферблате улыбалась.
Птица развернулся и пошел обратно, на Суворовский, к Мишке Гурецкому.
В 1:03 четыре автомобиля с шестнадцатью сотрудниками ФСБ полностью блокировали подъезды к дому Семена Фридмана. В окнах Терминатора горел свет, но самого Дуче дома быть не могло. Звонок на контактный телефон поступил только восемь минут назад из автомата в районе «Лесной», — Дуче просто не успевал вернуться раньше прибытия группы захвата. Офицеры ФСБ знали марку и номер его машины, имели словесный портрет с одной очень характерной чертой — объект хромает на левую ногу… Короче, Терминатор был уже практически в наручниках. Оставалось только дождаться его возвращения. Пустяк.
В 1:05 аналогичным образом взяли в плотное кольцо дом на Среднеохтинском. Здесь ждали Птицу. Разница состояла лишь в том, что в отношении Воробьева не было ясности: дома он или нет. Но это никак не влияло на конечный результат. Обоих преступников вычислили и взяли под оперативный контроль. Арест обоих стал только вопросом времени.
Менеджер по работе с персоналом крутого питерского клуба «Золотой миллиард» Игорь Владимирович Шалимов кончил докладывать своему шефу. Они сидели в одном из кабинетов, потягивая пиво. Коротков выглядел усталым. Сегодня он провел две встречи с избирателями и записал большое интервью на телевидении. Интервью явно удалось. На неожиданные вопросы известного питерского телеведущего Сергей Палыч давал глубокие, умные, оригинальные ответы. Все получилось как надо. Правда, и стоило недешево.
— Что все это может означать, Игорь? — спросил Коротков после довольно долгой паузы.
— Пока не знаю, — честно ответил Штирлиц.
— Какую связь это может иметь с долгом Дуче? Как думаешь?
— Мы собираем информацию… думаю, что связь есть. Должна быть… Срок-то приближается, а сто пятьдесят тонн — не семечки…
— Действительно, не семечки. Коротков отхлебнул «Лапин культа» из высокого бокала и сказал задумчиво:
— Я тебя очень попрошу, Игорь, проконтролируй эту ситуевину. Что-то тут есть… Друг Сема ничего просто так не делает.