Ультиматум. Ядерная война и безъядерный мир в фантазиях и реальности
Шрифт:
Окончательно отмывать планету от налипшей за века грязи взялись Жилин и его товарищи. И герои других повестей Стругацких — солдаты этой последней из войн: "Мы с детства знаем о том, как снимали проклятье на баррикадах, и о том, как снимали проклятье на стройках и в лабораториях, а вы снимете последнее проклятье, вы, будущие педагоги и воспитатели. В последней войне, самой бескровной и самой тяжелой для ее солдат"[49].
Но это — в будущем, а пока… Пока придется стрелять, ничего не попишешь: "Дело в том, что с сегодняшнего дня ты выходишь драться всерьез, насмерть, как все здесь дерутся, и драться тебе придется с дурачьем — со злобным дурачьем… с хитрым, невежественным, жадным дурачьем… с благоразумным дурачьем… И все они будут стремиться убить тебя, и твоих
Как снятое вековое проклятье рода человеческого.
Однако Стругацкие заглянули все-таки слишком далеко вперед.
За четверть века, прошедшую с момента опубликования повести "Хищные вещи века", "последняя война" не только не приблизилась, но постоянно отодвигается куда-то в следующее столетие. Зато новых, непредусмотренных пророков Апокалипсиса появилось на горизонте столько, что их и вообразить себе не мог и так перепуганный насмерть видениями на Патмосе провидец Иоанн.
Военная техника за это время не стояла на месте, и ужас берет, когда задумываешься, куда все это нас заведет. "Сегодня мы в состоянии уничтожить всех позвоночных на этой планете. В будущем, уже в начале следующего столетия сможем построить базы на Луне и Марсе; мы уже стремительно двинулись вперед в этом направлении: начали разработку космического оружия. Кто сомневается в том, что во время будущей войны в космосе, поддавшись ярости, мы не обрушим наши атомные ракеты на поверхность Марса, если там будут находиться укрепленные базы "империи зла"? И но разнесем в кусочки Юпитер и Нептун, если это покажется нам выгодным в военном отношении? Когда мы распространим нашу власть на другие звездные системы, станем ли мы заботиться о тамошних планетах — мы, уже сейчас готовые разрушить нашу собственную? Если у нас возникнет необходимость уничтожить целую галактику — разве остановимся, если это будет нам под силу? Какой тормоз, скажите на милость, удержит нас от истребления всей Вселенной, когда позволят силы и энергетические ресурсы? Воистину если гипотеза под названием "антропный принцип" верна, то у нас несомненно достанет сил и возможностей на уничтожение Вселенной — нужно будет уничтожить только себя самих, ее единственных наблюдателен"[51].
Американский профессор Джеффри Бертон Расселл, преподающий историю в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре, говорит о том же, о чем предупреждал его знаменитый однофамилец. Нет предела человеческой изобретательности, когда дело касается выборов способа самоубийства!
В 1966 году советский писатель Владимир Савченко опубликовал научно-фантастическую пьесу "Новое оружие". Речь в ней шла об изобретении физиков, позволяющем "стабилизировать" ядра атомов и, таким образом, уничтожить в зародыше саму возможность цепной реакции. Драматический конфликт в пьесе построен на переживаниях советских и американских физиков, наблюдающих, как их собственными стараниями "закрывается" вся атомная физика. На благо человечеству, впрочем.
Мы сегодня можем оценить одновременно и искренность автора, и наивность подобных упований.
Американский публицист Джонатан Шелл в книге "Судьба Земли" (к ней мы еще вернемся) описывает "часы, стрелки которых, вместо того чтобы символически отражать суждение о возможности катастрофы, показывали бы количество времени, на которое, принимая во внимание международные технические и политические договоренности, народы мира наверняка могли бы рассчитывать, прежде чем они будут уничтожены в ядерном побоище. В настоящее время стрелки показывали бы одну секунду или даже долю секунды до полуночи, потому что никто из нас не может быть уверен, что в ходе ядерного нападения мы не будем уничтожены. Если бы была достигнута договоренность, чтобы все ядерные боеголовки были удалены с носителей и складированы где-нибудь и поэтому не могли бы в любой момент поразить нас без предупреждения, часы показывали бы время, которое потребовалось бы, чтобы их снова смонтировать на носителях.
Если бы все ядерное оружие в мире было уничтожено, часы показывали
В этих горьких словах уместилась вся короткая история "нового оружия", предназначенного для нейтрализации становящегося все более опасным и неконтролируемым ядерного. История реальная и в научной фантастике.
"…Я на миг представил себе город с совершенно нетронутыми зданиями и людей, которых невидимый и неощутимый ливень застал за самыми обычными будничными делами… Господи! Не дай, чтобы это свершилось!"[53]Что это — еще одна подпись к триптиху армянского художника, с которого началась эта тема? Нет, всего лишь молитва перед смертью американского физика, одного из создателей и первой невольной жертвы нейтронного оружия из повести Михаила Емцева и Еремея Парнова "Возвратите любовь!" (1966).
Это один из самых ярких примеров научно-фантастического "попадания". А вот в чем авторы повести ошиблись, так это в своем уповании на моральное прозрение, пусть и запоздалое, творцов "нового оружия". Реальный "отец" нейтронной бомбы американец Сэмюэл Коэн, словно базарная торговка, расхваливал на страницах газет свое детище, упирая, естественно, на "гуманность" бомбы — в чисто американском понимании…
В одной из ранних повестей ветерана советской фантастики Георгия Гуревича — "Иней на пальмах" (1951) — впервые, наверное, прозвучала мысль об абсурдности "глобального" оружия — именно ввиду его глобальности. Применение его приведет только к тому, что в результате раскачки био-, эко- и геосферы планеты человечество рискует обрушить на себя слепой гнев потревоженной природы, не разбирающей "наших" и "не наших".
Пока не во вселенских масштабах, как у Михайлова, но хватит и земных.
Прошло двадцать лет (повесть Геннадия Прашкевича "Мир, в котором я дома"), тридцать ("Ноктюрн пустоты" Евгения Велтистова), а тревога только росла. И если Прашкевич пишет о заведомых безумцах — нацистах, укрывшихся в южноамериканских джунглях и там в сверхсекретных лабораториях вынашивающих планы "избирательного" уничтожения озонового слоя над территорией противника, то в книге Велтистова все другое. Новые нероны приобрели вполне благообразный вид: их планы облачены в деловитые, резонные слова бизнесменов и политических стратегов, однако они по-прежнему безумны — на сей раз война замышляется климатическая.
Пока фантастика? Но еще в 1978 году ведущие эксперты СИПРИ заявляли: "Есть основания полагать, что в скором времени человек сможет использовать технологию для управления определенными природными силами — ураганами, цунами, землетрясениями. Если эти возможности будут использованы в злонамеренных целях, их воздействие на среду окажется непредсказуемо продолжительным и жестоким"[54].
Сколь непросто будет расставаться с рецидивами "атомного сознания", рассказывают два сравнительно свежих произведения молодых авторов.
В повести Виталия Бабенко "Встреча" (1986) остатки ядерного оружия после Пакта о его запрещении реализуют на специальных "аукционах", проводимых под тщательным контролем ООН. Покупатели в общем известны — это различные научные центры, отдельные "мирные" корпорации и службы. Однако есть сведения, что к заветному товару тянутся руки недобитых вояк, сотрудников распущенных спецслужб, террористов всех мастей, просто агентов организационной преступности…
А небольшой по объему рассказ Владимира Покровского "Самая последняя в мире война" (1987) я оставил "на закуску" не только из-за названия. В этой истории поединка Человека и Бомбы — она на сей раз снабжена искусственным интеллектом и во всех смыслах живая! — как в капле воды отразилась нравственная коллизия, вокруг которой крутится наш разговор. Пусть человечество никогда не создаст подобные "разумные бомбы", снабженные инстинктом самосохранения (до того, как последует специальный сигнал и Бомбой овладеет экстатическое желание самоубийства), все равно ему пора задуматься о собственном разуме. Проверить себя: а оно само разумно ли?