Ультра: Марс
Шрифт:
– Прошу прощения, - отступил я назад.
– Я... ненадолго. Вещи положу и всё.
Обогнув вдову, я поместил винтовки и трофейные котомки подальше от очага и направился на выход.
– По-английски говорить умеешь?
– спросил я у этой нудистки.
Лахэл села, накинула на себя накидку и отрицательно покачала головой. Охренительно.
– Понимаешь, что я говорю?
– задал я второй вопрос.
Она снова отрицательно покачала головой. Ещё лучше, твою мать...
– Гектор, - представился я, приложив правую ладонь к груди в области сердца.
– Как зовут
Молчание.
– Я посплю немного, - сообщил я ей, не дождавшись ответа.
– Вот это место не занято? Я лягу здесь?
Она вновь качнула головой, но уже не так уверенно и неопределённо. Условимся, что это типа разрешение.
Разлёгся на меху в чём был и закрыл глаза. Надо поспать, так как вечером будут очень важные часы, в которые надо быть предельно сконцентрированным.
До вечера меня никто не кантовал и вообще никак не беспокоил, поэтому я неплохо так вздремнул.
Проснулся я от запаха еды, точнее от аромата варёного мяса, на что мой желудок отреагировал громким и бескомпромиссным урчанием.
Лахэл увидела, что я пришёл в себя и сразу протянула мне лепёшку и деревянную миску с аппетитным варевом. Ложка у меня была в сапоге, досталась в наследство от возницы Филиппа, поэтому я сразу же приступил к употреблению предложенного блюда.
Это было некое подобие супа харчо, то есть там были зёрна, какие-то травы, а также очень много бизоньего мяса. Вкусно, сытно, самое оно.
– Спасибо тебе, - поблагодарил я вдову, совершив полупоклон.
Она молча кивнула в ответ.
– Лахэл, - приложила она правую ладонь к груди.
Я приветливо улыбнулся и кивнул.
Тянуть повисшую весьма неловкую паузу смысла не было, поэтому я откланялся и направился на выход.
– Я слышал, что ты спал, - поделился наблюдениями Красное Облако, сидевший у главного очага и куривший трубку.
– Готов смотреть воинов и оружие?
– Показывайте, - кивнул я.
Из темноты вышло семеро индейцев, которые притащили с собой около тридцати единиц огнестрельного оружия. Энфилдов паттерна 1853 года было всего штук семнадцать из них, остальное требовало детальнейшего рассмотрения и изучения, так как сразу и не скажешь.
Индейцы сложили оружие у костра. Я подошёл и отодвинул некоторые образцы подальше от открытого пламени. Дерево, даже лакированное, очень плохо переносит высокие температуры, а особенно перепады температур.
Я поднял первую попавшуюся винтовку Энфилд и начал её осматривать. Приклад в трещинах, на нём остались клочки кожи с волосами, ствол освинцевался, ещё и окислился слегка, но это видно только у дула, в глубине ситуация могла быть ещё хуже. Но винтовка непригодна для применения не поэтому, а потому что кто-то умудрился сломать спусковой крючок. Осмотрел ещё несколько винтовок и понял, что все представленные образцы по различным причинам неисправны.
– А-а-а, так поэтому вы шастали по лесам с луками и копьями...
– озарило меня.
Глава четырнадцатая. Власть
*Индейская земля. 25 марта 1864 года*
– Так,
– я увидел, как пацан лет четырнадцати положил винтовку на землю и сел на её приклад.
– А ну встал быстро!
Видимо, устал колоть штыком по мишени и решил передохнуть, но жопой на утоптанную землю садиться счёл ниже своего достоинства.
Бешеный Конь, паренёк лет двадцати, приставленный ко мне в качестве переводчика, прогаркал что-то на своём и пацан поднялся.
– Оружие поднял!
– приказал я.
Бешеный Конь перевёл даже с повторением интонаций. Способный малый. В иной реальности мог сделать карьеру переводчика...
– На колени, твою мать!
– проорал я.
Кажется, пацан понял меня без перевода, ну или это фраза на языке сиу понимается с полуслова, так как Бешеный Конь не успел договорить, когда пацан уже стоял на коленях.
– Проси прощения у винтовки, скажи, что больше так не будешь и готов сделать всё, что угодно, лишь бы она не гневалась!
– приказал я.
– Начинай!
Пацан выслушал перевод по версии Бешеного Коня, затем пробубнил что-то возмущённое, Бешеный Конь прикрикнул на него, пацан не нашёл что ответить и начал молиться.
Я послушал это нытьё несколько минут, потом посмотрел на продолжающих занятия индейцев.
– Все внимание!
– громко провозгласил я, а Бешеный Конь перевёл.
Данные мне на поруки воины перестали упражняться и обратились во внимание.
– Винтовка - это женщина!
– заявил я.
– А женщина требует особого обращения! Нежности! Если ты достаточно нежен с женщиной и ухаживаешь за ней как за любимой, то и она ответит тебе тем же! Женщина должна быть чиста, ухожена и как следует смазана благовониями! Винтовка должна быть чиста, ухожена и смазана оружейным маслом! Женщина, обделённая твоим вниманием, предаст тебя в самый неподходящий момент и в лучшем случае ты отделаешься дерьмовой похлёбкой! Винтовка, обделённая вниманием, предаст тебя не хуже женщины и в лучшем случае ты будешь ранен!
Бешеный Конь перевёл всё, передав даже мои интонации. Кто-то из воинов постарше усмехнулся, а малолетние восприняли всё серьёзно.
Я кое-что знаю об особенностях коренных народов, так как в не таком уж далёком детстве смотрел один длинный сериал от Нэшнл Джиографик, разбиравший эпизоды из жизни индейцев Восточного побережья США. Основной массы сведений оттуда я не помню, но усвоил важные вещи: они думают по-другому, очевидные для меня вещи для них неочевидны, а очевидные для них крайне неочевидны для меня, а ещё их мышление так или иначе завязано на вещах и образах. Аналогии они должны понимать просто превосходно. Это ведь фактически охотники-собиратели, а средний уровень интеллекта у охотника-собирателя даже выше, чем у среднего земледельца. Почему? Потому что он видит в течение своей жизни гораздо больше вещей, чем какой-нибудь крестьянин, обязан разбираться в повадках животных, знать, где растут или не растут определённые животные, уметь распутывать или наоборот, запутывать следы, напрягать мозг, чтобы использовать все эти эмпирически приобретённые знания. А что видит земледелец? Сено - солома...