Ультраглаз (сборник)
Шрифт:
Вихрелет поднялся над площадкой и исчез из виду.
— Интересно, — подумал Кашкин вслух, — что будет с нами через месяц? И ответил: — Я, наверное, стану более сдержанным. Обзаведусь методичностью. Ты, наоборот, прихватишь от меня избыток легкомыслия.
На лице Гордона появилось знакомое Кашкину выражение каменного упрямства: «Я свой характер так просто менять не собираюсь».
Кашкин вздохнул.
— Один протоколист останется, каким он был, — продолжал он рассуждать. — А ведь мог бы набраться качеств от каждого практиканта. Вот бы стал занятным собеседником. Было бы с кем коротать
— Протоколист должен оставаться протоколистом, — возразил Гордон. — Он протоколирует, и на этом его функции кончаются. Его записи психологи проанализируют потом с помощью других машин. Здесь испытываются, а точнее сказать, притираются характеры людей. Машина не должна участвовать в игре.
— А ты разговорился, — обрадовался Кашкин. — В первый час ты не вымолвил и десяти слов.
— Просто я собираюсь обходиться без слов там, где это можно. Если слово не содержит информации, зачем оно? Слова служат для передачи мыслей.
— А разве любые слова, произносимые человеком, не содержат информацию?
— Вопрос — о чем?
— Мало ли о чем. О чем угодно. О чувствах человека, о его настроении.
— И даже о его характере, — усмехнулся Гордон. — Например, о болтливости. Такую информацию достаточно получить один раз. В дальнейшем она уже не нужна.
— Кроме необходимости обмениваться мыслями, у человека бывает и потребность делиться чувствами! — простонал Кашкин.
— Для этого слов нужно совсем немного. Одно-два. Остальные обычно не несут уже ничего нового.
— Но ведь человек не информационная машина! — воскликнул Кашкин. — Я говорю о чисто человеческих потребностях.
— Люди разные, — пожал плечами Гордон. — Одному нужно одно, другому другое.
— Начался первый спор.
«Ну, кажется, мне работы хватит», — мог бы подумать протоколист, если бы машина могла думать.
Последнее испытание
Краны, похожие на ожившие геометрические фигуры, двигались по растянувшемуся на несколько километров ровному полю, поднося готовые узлы и раскладывая их в удобном для сборки порядке. «Автошпаргалка» так в просторечии именовался этот умный механизм — ячеистый шар, напоминающий увеличенный глаз пчелы, с рожками антенн, на высокой подставке, — следила за тем, чтобы все делалось как надо. Она отдавала распоряжения кранам и выслушивала их короткие рапорты.
Люди — их было всего трое — Шервуд, Мак-Кинли и Костя — ждали, когда будет закончена черновая подготовительная работа; Шервуд и Мак-Кинли спокойно. Костя с нетерпением.
Наконец автомат доложил: «Все готово».
Мак-Кинли поднес к губам микрофон.
— Приготовиться, — скомандовал он.
И хотя Мак-Кинли отлично знал, с чего нужно начинать, «автошпаргалка» и тут отдала необходимые распоряжения:
— Центральный блок «А» остается на месте. Блок «Б» подводится до совпадения красных линий.
Блок «Б», короткий цилиндр со срезанной боковинкой, схватили по команде Мак-Кинли два крана и стали осторожно подтаскивать к блоку «А», похожему на огромный футбольный мяч, из которого выпустили часть воздуха. Все наружные поверхности станции
Мак-Кинли подошел ближе к месту стыка. Едва красные линии сошлись, он скомандовал «стоп». Тут же подбежал автоскрепщик, многорукий, словно паук, — членистые руки у него были разной длины — и ловко соединил оба блока.
Мак-Кинли отошел к новому стыку. Краны тащили уже сюда очередной блок. Глядя в очки-бинокль, Мак-Кинли отдавал команду.
Шервуд взял второй микрофон и переключил на себя два других крана бездействие было не в его натуре. По серому бетону плавно ходили на толстых литых шинах некрасивые, но ловкие автоматы, послушно, осторожно и точно обращавшиеся с огромными деталями и блоками. Станция росла прямо на глазах, вытягиваясь в обе стороны.
Некоторые узлы, которые Шервуд не проверял предварительно на моделях, он видел сейчас впервые. Но все шло гладко. Бумажная лента с дырочками, продукция конструкторского бюро, зримо и быстро превращалась то в прозрачный коридор с выпуклым сводом, то в огромное кольцо — основание круглого здания, то в закрывающиеся, как затвор фотоаппарата, двери.
К концу дня выложили все первые этажи. В плане станция напоминала теперь два контрабаса, с полкилометра каждый, обращенные грифами в разные стороны.
По команде «отбой» краны согнули свои шеи, вобрали могучие клешни, сложились, как исполинские перочинные ножи и, только что не поклонившись, удалились.
— А ведь в сущности, — не удержался Костя, — они могли бы делать все сами. На заводах сборка автоматизирована полностью давным-давно, а тут такая отсталость!
Шервуд усмехнулся.
— Есть ведь еще экономические соображения, — сказал он. — Оправдывается ли сооружение машины, дорогой и сложной для замены работы двух людей в течение трех дней? Кроме того, мне, как конструктору, просто необходимо ощутить свое творение, лишний раз проверить, посмотреть, все ли в порядке. Нет, участие в процессе сборки это не блажь. И Мак-Кинли тоже не уступит этого ни машине, ни другому человеку. Я ведь уже говорил вам, что в конструкторском деле очень важно знать, что можно поручить машине, а что нужно делать самому.
— А что поручают практиканту?
Шервуд рассмеялся.
— Ну, что ж, — сказал он просто. — Завтра и вы будете собирать…
И вот Костя висит в воздухе. Глаза его находятся на уровне пятнадцатого этажа обыкновенного дома, а руки достают на полкилометра и могут схватить и поднять в воздух вещь любого веса и размера. Вообще-то прямо перед глазами юноши его собственные руки, на них надеты перчатки, вроде тех, которыми пользовались средневековые рыцари, перчатки со множеством члеников. Он шевелит пальцами, и могучие захваты массивного крана вдали повторяют их движения. Костя сдвигает руки, и кран мягко берет узел размером с товарный вагон. Юноша ощущает сопротивление стенок узла, оно передается в его перчатки. Один из пальцев неплотно прижался, он берет далекий предмет покрепче. Теперь он поднимает его и несет по воздуху. Это — огромное кольцо: низ обзорной башни. Сверху со своей высокой точки, Костя ясно видит, куда его нужно положить. Он подносит кольцо к круглому основанию и осторожно опускает.