Ульяна: от судьбы уйдешь. Часть 2. Второй шанс
Шрифт:
С одной стороны, смерть Игоря означала полное освобождение от тирании. Отныне не нужно вздрагивать при каждом хлопке входной двери, можно просыпаться по утрам и не думать с ужасом о том, вспомнит ли он о ее существовании сегодня или нет, она вправе сколько угодно общаться с Женей, а не выкраивать для этого время. С другой, у нее вдруг возникло ощущение, будто ее только что столкнули в бездну, она летит в черную пустоту, полнейшую неизвестность, и что бы ее там ни ждало внизу, она все равно неминуемо разобьется.
Ульяна не знает, сколько просидела в забытьи. Ее вывел из состояния прострации очередной телефонный звонок.
– Здравствуйте!
– Да, – она насторожилась.
– Это Гордей Сумбурский, управляющий рестораном «Жуков». Мне только что звонили из милиции и сказали о случившемся. Примите мои соболезнования! Для всех нас это невосполнимая утрата, – молчание собеседницы он воспринял как возможность выразить все, что намечено. – Они передали, что общались с вами, но потом вроде связь оборвалась. Я хотел сказать, чтобы вы ни о чем не волновались. У вас такое горе. Мы это понимаем и обо всем позаботимся, организуем похороны и поминки. Сделаем все, что необходимо в таких случаях. Я буду держать вас в курсе. О расходах не беспокойтесь. Вы меня слышите? – длительная тишина заставила его усомниться в качестве связи.
– Да.
– Я все устрою и позвоню вам.
– Хорошо.
Этот разговор вернул Ульяну в реальность. В самом деле, нужно ведь заняться похоронами Игоря. С чего начать? Мама умерла семь лет назад, папа – шесть. Она тогда была в таком потрясении, что совершенно ничего не помнит о формальной стороне вопроса. Управляющий сказал, что обо всем договорится. Наверное, надо лучше дождаться его звонка.
Весь день она ходила сама не своя. Несмотря на то, что, кроме мучений, ничего от Панова не видела, его смерть ее вовсе не обрадовала. Она думала не о том, что обрела, наконец, независимость, а о том, как это, должно быть, страшно, разбиться на автомобиле. Представляла себе транспортное средство, несущееся на всей скорости. Ей не понаслышке известна его манера вождения. С этого все началось: он заманил ее в свою машину и помчался. Это были самые долгие и адские годы в ее жизни, но такое ощущение, что с того дня она все летит и летит в пропасть.
К вечеру до нее стало доходить, что можно больше не бояться его возвращения и не гадать, последует ли за этим очередное издевательство. Он не придет никогда. Хотелось то плакать, то смеяться. Она пыталась отвлечься от противоречивых мыслей, крутящихся в голове. Надо особое внимание уделить дочери, но Рита надолго заперлась в своей комнате и не желала открывать. К сообщению трагической новости девочку следовало подготовить, но Ульяна понятия не имела, как это сделать и решила пока ничего ей не говорить. К отцу она привязана гораздо сильнее, и реакция может быть совершенно непредсказуемая.
– Где папа? – с явными нотками обвинения спросила вечером Рита.
– Сегодня он не приедет, – мать сначала растерялась, потом ответила уклончиво.
– Почему? – дочь стала нервно подпрыгивать и истерично дергать руками и ногами, она словно чувствовала, что произошло несчастье, и требовала отца. – Он должен был вернуться.
– Ты ведь знаешь, что папа нередко остается на ночь в городе.
– Он обещал поиграть со мной.
– Видимо, у него возникли непредвиденные и срочные дела.
– Вечно его не дождаться!
От обиды Рита скрестила руки на груди и ушла в свою комнату. В такой позе и уселась на свой диван. Ульяна отправилась вслед за ней и попыталась успокоить.
– Не расстраивайся, дочка.
– Надо будет, сама справлюсь, умею уже! – огрызнулась девочка. – Заняться нечем? Оставь меня в покое!
Мать в очередной раз ощутила бессилие что-либо поделать с упрямством чада и покинула комнату. Она решила позвонить подруге. Женя, услышав новость, была не менее шокирована.
– Как ты? – поинтересовалась она.
– Сама пока не пойму, еще не пришла в себя, – честно призналась Ульяна.
– Если что-то нужно, любая помощь, скажи.
– Спасибо, но мне звонил управляющий из ресторана, он обещал обо всем позаботиться.
– Это хорошо. А Рита знает?
– Пока нет, поэтому я тебя и набрала, хотела посоветоваться, как ей сообщить.
– Вопрос серьезный. Надо бы ее сначала морально подготовить. Слушай, может ей пока ничего не говорить. Пусть пройдут похороны, все немного уляжется, а потом в спокойной обстановке расскажешь. Как думаешь?
– Наверное, так будет лучше. Только она ведь будет спрашивать, где папа.
– Скажи, что в командировке.
– Но у него их никогда не было.
– Ну, ответь, что просто пришлось уехать. Дня три продержишься, потом откроешь правду. Постарайся говорить спокойно, поймай момент, чтобы и у нее было ровное настроение.
– Попытаюсь.
– А в день похорон мы Риту к себе заберем.
– Хорошо. Спасибо тебе за совет и помощь!
– Не за что! Зачем еще нужны подруги?!
Ульяна еще немного посидела в полной тишине, потом заглянула в комнату дочери. Судя по всему, Рита заснула вскоре после ее ухода. Телевизор был выключен. Видеоигры она не запускала. Девочка лежала на своем диванчике. Руки, лежащие на животе, напоминали о прежней позе обиды. Хмурое выражение лица расплылось в забытьи. По чуть приоткрытому ротику стало ясно, что лежит она в таком положении уже давно. Только в глубокой фазе упрямые губки, наконец, расслаблялись. Мама подошла, осторожно погладила ее по голове, укрыла легким одеялом, потушила свет и направилась в спальню, теперь уже только свою.
Глава 7
Смерть Игоря Панова признали несчастным случаем. Версию с местью конкурентов быстро отмели, посчитав, что подобные люди предпочитают иные методы расправы, нежели действие при помощи игрушечного кубика. Хотя мало ли до чего можно додуматься для отвода глаз. Поначалу косо поглядывали в сторону жены. Женщина вполне способна прибегнуть к подобному приему. Но прямых доказательств против забитой Ульяны не нашли, даже если допустить, что ее манера поведения – лишь маска. Панова догадывалась, как кубик мог оказаться под педалью тормоза, но очень испугалась за дочь. Она не хотела, чтобы ее сколько-нибудь коснулось это дело, поэтому промолчала. Для возбуждения уголовного дела не было ни весомых оснований, ни желания.
Гордей Сумбурский звонил несколько раз, как и обещал, держал в курсе, все подробно рассказывал, где-то, как ребенку. Ей это не казалось лишним, наоборот, детали успокаивали, оставляли меньше белых пятен и ощущения неопределенности, которое всегда вызывало ощущение тревоги, даже теперь, когда бояться, казалось бы, уже нечего.
Когда он заговорил о теле Игоря и необходимости забрать его из морга, она особенно напряглась. Гордей это почувствовал, несмотря на расстояние.
– С вами все в порядке? – спросил он, подумав, что ей стало плохо от тяжелого разговора.