Улыбайлики. Жизнеутверждающая книга прожженого циника
Шрифт:
Когда мы попытались дать ей успокаивающее, теща взглянула на нас с презрением и снисходительно пояснила, что пыталась этой великой поэзией вдохновить Берни и показать, что он ничем не хуже тигра из классической поэмы – у него такая же великолепная шкура, гордая осанка и длинный хвост.
– Но у Берни и тигра разные судьбы, – добавила теща, почему-то внимательно глядя на меня. – И если кто-то захочет примерить на себе шкуру Берни, как Витязь из поэмы примерял шкуру тигра, то еще неизвестно, кто в чьей шкуре
После подобных слов теща достает из шкафа несколько специальных собачьих расчесок и начинает производить с Берни непостижимые spa-процедуры, которые больше похожи на элитный тайский массаж.
Заканчивается это «слияние в экстазе» подарком – мозговой косточкой, которую теща лично покупает на рынке и держит в холодильнике в отделе «для охлажденного мяса», ни в коем случае ее не замораживая.
В благодарность за внимание Берни ест подарок прямо у ног тещи, хрустя косточкой на всю квартиру.
Я прощаю теще это невменяемое поведение, ибо ее поступки – это жалкая попытка, от имени всей семьи, сказать Берни спасибо за то, что он у нас есть.
За то, что он сидит рядом с нами, ловя наши взгляды; за то, что переходит за нами из комнаты в комнату, когда мы переходим; за то, что периодически напоминает о себе, кладя голову на наши колени, и тяжело вздыхает.
Мы понимаем его тяжкие вздохи.
Когда наша семья жила на даче, то весь двор, как и весь мир, был в его лапах.
Во дворе было четыре дерева, вокруг которых можно было бегать, были кусты, которые можно было нюхать.
Но, главное, там были ворота, к которым можно было рвануться, вздыбив шерсть на загривке, если кто-то осмеливался мимо этих ворот пройти по улице.
На даче Берни был при деле, он был крутым пацаном.
Он всю ночь в полной темноте рыл огромную яму, куда прятал тещину кость.
Но рыл он эту яму и прятал кость ровно для того, чтобы утром, на наших глазах, вдруг ее раскопать и хрустеть у наших ног то ли ею, то ли землей, которой она была перемазана.
Он грыз кость при нас – что может быть большим проявлением высочайшего доверия!
Берни – абсолютный стоик.
Когда Катя и Саша были совсем маленькими, они издевались над ним, как издеваются все дети над умной собакой, которая их никогда не укусит.
Летом Саша привязывал к хвосту Берни машинки и вагончики с паровозиком, и наш Бернский зенненхунд, тщательно скрывая унижение, покорно тащил эти грохочущие транспортные средства по бетонной дорожке вокруг дома.
А Катя раскрашивала пса в зебру.
Берни терпеливо наблюдал, как дочь готовит кисти и гуашь, а потом, изображая воодушевление, подставлял бока для нанесения полосок.
Потом мое высокохудожественное дитя совершало обход соседей-колхозников, чтобы они восхитились ее мохнатой зеброй. Когда дуэт подходил к чьим-то воротам, местные собаки
Сами колхозники терпеливо кивали головами и говорили, что девочка – настоящая художница и «далеко пойдет».
Катя не понимала это выражение и отвечала, что далеко она ходить не будет, а идет домой, обедать.
Дочь бежала домой, а пес оставался зеброй на улице.
Однажды пошел сильный дождь, навеса на даче не было, и Берни остался под ливнем. Пес сидел неподвижно, потоки воды смывали гуашь, которая расползалась вокруг него цветным озером. Он, не отводя взгляда, смотрел на дверь дачи в надежде, что его полоски еще кому-нибудь понадобятся.
И потом, когда Катя сорок пять минут стояла наказанная в углу – наказанная за то, что бросила собаку под дождем, Берни эти же сорок пять минут стоял у окна снаружи и смотрел на Катю сквозь стекло окна, видимо ожидая, что она выйдет и снова раскрасит его в зебру.
Потом он проскользнул в дом и сел рядом с Катей, положив ей голову на колени.
Но главные детские издевательства над псом выпадали на зиму.
Дети с ним играли «в лошадку», заставляя Берни катать их на спине по глубокому снегу.
Популярна была также игра «Чудовище ледяной горы».
Игра состояла в том, что Берни ложился на снег, а дети возводили над ним гигантскую снежную гору, из которой торчала только его голова. В данном случае Берни изображал злобного дракона, который тысячу лет спал в этой горе и вдруг проснулся. И сейчас этот злобный дракон хочет съесть Катю и Сашу, так как сильно проголодался.
Дети брали хвойные ветки и шли штурмом на снежную гору, сопровождая военный поход дикими криками.
В ответ на штурм сообразительный пес, понимая доверенную роль дракона, громко лаял.
Чтобы Берни лаял активней, Саша тайком выносил ему каждые пятнадцать минут горячую сосиску.
Потом, победив дракона, промокшие дети бежали в дом сушиться, а мы с женой и тещей брали лопаты и раскапывали Берни.
Но однажды Саша пошел на штурм чудовища, схватив с уличного мангала острый шампур.
Сделать из Берни шашлык он не успел – мы успели перехватить его руку, после чего, отшлепанный и плачущий, Саша пошел стоять в угол, а Берни, проскользнув в дом, сидел рядом с ним и лизал ему руки, пахнущие дымом и мясом.
Но главной зимней игрой было действо под названием «Наш ответ гламурным Альпам!».
Зимы выдавались снежные, и мы насыпали огромную горку высотой метра три.
Вначале дети спускались с этой горки на санках, но это было слишком привычно.
Потом они вытащили из дома пластиковый тазик, но это было скучно – согласитесь, что может быть скучнее спуска с горки в розовом тазике, в котором когда-то купали Катю, потом Сашу, а теперь кладут белье после стирки.