Улыбка гусара
Шрифт:
— Ага, а потом на части разорвать можно, — вклинился Чума с очередным кровожадным предложением.
— Бес, ты же не волк лесной, чтобы на части рвать. Однако ж вопрос освобождения вас от заклятья в связи с нынешней проделкой встает весьма остро. И чем вы думали, когда на это соглашались, позвольте поинтересоваться? Ведь если даже допустить что стрелкам этим меня достать бы удалось, то заклятье-то на вас так бы и осталось? Решили с жизнью таким оригинальным способом покончить?
— Нам сказали, что после смерти мага, любые его заклятия немедленно спадают. — Мрачно
— Ну-ну… Я насмешливо покачал головой. — И где ж вы такого «специалиста» нашли, что активно поддерживаемое заклинание с отложенным проклятьем путает… Последнее дело — доверять шарлатану. — Все скажу! — внезапно завопил Вэл, словно его уже подвесили на дыбе и начали пытать особо изощренным способом. — Это все она, она меня надоумила…
— Да умей ты хоть сдохнуть по-человечески, трус несчастный, — прикрикнула на него Лариса. — Еще сапоги этому вылижи! Рискнули, но проиграли, теперь за все оптом расплатимся.
Что ж, у этой хоть осталась определенная доля гордости — поняв полный проигрыш, она не пыталась унижаться, выторговывая собственную жизнь. Зато ее напарничек… Вот уж действительно — прикажи такому сапоги вычистить, так он языком на них глянец наводить будет. А при наличии хвоста непременно показал бы первоклассное умение вилять им во все стороны. Но хвоста не было, поэтому он ограничился словесным извержением, где среди хныканья и просьб приходилось выделять мало-мальски стоящее.
Я уж не говорю о той информации, что требовалась от них изначально — Вэл выдал ее сразу и моментально. Оказывается, дом Ремизова теперь вовсе и не дом, а музей, с картинной галереей совмещенный. Авангардное искусство какое-то. Там же хранятся и сведения о владельцах дома. Ну да ладно, тут пока понятно. Зато настойчивость чухонских «погорельцев» с казино объяснялась, как ни парадоксально, особым рвением того самого рыбоглазого помощника Люриуса. Дохлый, таковым было его прозвище в той среде, оказался неплохим аналитиков и проверил все события, произошедшие в течение суток во всех видах транспорта, идущих из Латвии в Россию. Так и вышел на эту парочку, коей и воспользовался в своих интересах. Помогло и оскорбленное самолюбие Ларисы, оказавшееся сильнее любого страха.
Ну да ладно, Скоро и до Люриуса очередь дойдет, пока же с парочкой шулеров разберемся. Подонков на свете много, но гаже всего те, кто лебезит и унижается, но при первой возможности готовы укусить за пятку ядовитыми зубами. Однако, слово надо держать, так что заклятие отложенной смерти я с них сниму. Впрочем, мне ничто не препятствует навесить его заново, или еще чего другого придумать…
— Не люблю предателей, — сказал я вслух.
— А кто их любит? — хмыкнула Элен. — Да и терпят до поры до времени только те, кому они оказывают услуги. Да раздави ты его как мокрицу, вылезшую из отхожего места подышать свежим воздухом.
— Маловато будет, ма шери! Раздавить легко, а вот вытащить на всеобщее обозрение всю ту гадость, что находится внутри…
— Гадость, которая внутри, говоришь? Знаешь, есть такая книга, где все мерзости, что делал один человек, отражались на его портрете. Можешь сделать
— В смысле отразить его дух на тело? Интересно…
— Хозяин, это же роскошно, — взвился бесенок. — Представляешь, что получится!
— Плоховато я в этом разбираюсь, откровенно говоря. Трансформационные процессы, к тому же еще на стыке тела и духа…
— Но в этом разбираюсь я… Мы, бесы, вообще к подобным вещам чувствительны. Позволь!
— Вперед и с песней.
Бесенок за работой… Зрелище специфическое, к тому же магия подобных существ вообще довольно своеобразна, и весьма далеко отстоит от той, что применяется людьми или теми, кто произошел от них (то есть такими, как я). Чума закружился вокруг оцепеневшего Вэла, словно обезумевший волчок. Энергетический вихрь, образовавшийся рядом со мной, хоть и не был опасен, но заслуживал пристального внимания как весьма необычный по структуре.
Тут я понял, что же, собственно, творит мой карманный бесенок. Он вовсе не собирался трансформировать физику организма. Не под силу его весьма пока еще скромным талантам такое воздействие… Зато соорудить ментальную проекцию, способную воздействовать на окружающих в зависимости от внутренней сути объекта оказалось таки да, по силам и возможностям. Лицо Вэла не изменилось внешне, но впечатление при взгляде на него было равнозначно любованию полуразложившимся трупом. И приведенное мной сравнение еще не отражало всех чувств, возникающих в качестве естественной реакции на это подобие человека.
— Ф-фу! Ну и мерзость, — отшатнулась готесса. — Чума, ты с ним такое сотворил, что тут и прокаженные красавцами покажутся. Какая же гадость…
— Зато теперь все увидят, что он представляет из себя на самом деле, — парировал я. — А теперь пусть улепетывает, пока я ему для полного счастья все выступающие части не поотрывал. А ну, брысь!
Ишь как копытами застучал по асфальту. Заторопился по своим непонятным делам, все еще не понимая, что теперь его ожидает в неощутимо, но очень серьезно изменившемся мире.
— С дамочкой такое сотворить что ли? — разошелся было Чума, однако тут вмешалась сама предполагаемая жертва:
— Не надо! — В её голосе звучала храбрость отчаяния. — Лучше убей сразу! Я все равно не буду такой жить!
— Мда… Можно и убить конечно… — Я пожал плечами и выпустил когти на левой руке. Мошенница побледнела, но промолчала. — Вот только есть одна проблема, — я втянул когти и внимательно посмотрел ей в глаза, позволив своим зрачкам налиться красноватым свечением. — Я не воюю с женщинами и не люблю их убивать.
— Да ты что, хозяин? — возмутился Чума. — Что ты медлишь? Она ведь тоже пакость тебе сделать намеревалась.
— Так то оно так, но есть один маленький нюанс, который ты не приметил. Ну а ты, Элен?
— Кажется, у этой женщины еще осталась гордость… — Задумчиво произнесла готесса. — Не думаю, что она согласится жить таким огрызком как Вэл. Скорее уж и впрямь под машину бросится или вены вскроет…
— А убивать её мне неохота, — подвел я итог нашим рассуждениям. Впрочем, и отпускать без наказания не подобает.