Улыбка Мицара
Шрифт:
– Что ты услышал?
– спросил он, когда Артем осторожно положил наушники на стол.
– Голос женщины. Мягкий и нежный голос. Говорила она на непонятном языке. Она о чем-то просила и плакала, словно с кем-то прощалась, - смущенно сказал Артем.
– Но ты говорил, что шар разговаривает по-русски?
– Со мной - да. С Антони Итоном он разговарил на английском языке. А с тобой, очевидно, на лорианском.
– А разве ты не слышал ее?
– воскликнул Артем.
Командор покачал головой:
– Со мной разговаривает мужчина на русском языке.
– Он надел наушники и стал повторять
Тарханов отложил наушники.
– Мы выполнили завещание лорианина - может быть, твоего отца. Мы воспитали тебя, как и всякого юношу Объединенного Человечества. Назвали Артемом. Это хорошее русское имя. А фамилию я тебе дал свою - Тарханов. Об этом имеется запись в бортовом журнале звездолета: "Я, командор Ритмин Тарханов, усыновляю жителя Лории Артема Тарханова". Если хочешь, называй меня отцом.
Это был день великих потрясений и великих открытий. Артем потом долго бродил по тополиной роще, пытаясь разобраться в себе самом. А в звездолете, в своей каюте, он принялся разбирать свои экспедиционные экспонаты лорианской культуры. Вот удивительный прибор яйцеобразной формы. Когда долго смотришь на него, то возникает светящаяся точка. Точка, увеличиваясь, превращается в шарик. Затем на нем возникают очертания материков. Это пока как бы рисунок, состоящий из немногих штрихов. Постепенно они приобретают отчетливый характер, и перед тобой - города, долины и реки...
Артем взял аппарат в руки. "Мы полетим туда", - подумал он и засмеялся.
Командор занимался у себя в каюте.
– Это ты, Артем? Проходи. Что принес?
– Аппарат, который проецирует Землю.
– Опять шар?
– прошептал Тарханов.
– Смотреть надо в одну точку?
Артем кивнул.
Тарханов поправил аппарат и сосредоточился. Наконец он грустно улыбнулся:
– Я путешествовал в свою молодость. Я видел Землю не сегодняшнюю, а ту, которую оставил когда-то. Аппарат отражает твои мысли и воспоминания, и больше ничего - только твои мысли и воспоминания.
– Но как же я? Я же не был на Земле?
– спросил Артем. Неужели то, что видел я, - следы прочитанных мною книг, увиденных мною фильмов?
– Да, это так.
Артем был разочарован. Тарханов слегка коснулся его руки:
– Не печалься. Впереди у нас более трудные испытания. Если отец не выдержит их, то наверняка выдержит сын.
Артем вскочил. Глаза его пылали:
– Тебе по плечу любая трудность. А у меня нет опыта...
– Сила твоя в твоей молодости. Я затем и рассказал твою историю, чтобы помочь тебе стать сильным, мужественным, готовым встретить любые трудности. Мы должны
– Нет, отец! Мы вместе вернемся на Землю. Я поднимусь на башню Главной обсерватории и позову на помощь землян. Я уже туда поднимался...
– Ты был на башне?
– вскрикнул Тарханов.
– Да. Месяцев шесть назад.
Тарханов сокрушенно покачал головой:
– Ах, Артем, Артем! Сколько же в тебе еще легкомыслия. Ты хочешь разделить судьбу Итона? Но как ты преодолел невидимую стену и радиационный пояс? При нашем последнем посещении радиация была не так велика, - как бы размышляя, медленно говорил Тарханов.
– Но это слишком рискованно. Антони Итон погиб на первой же ступеньке лестницы. Я успел только заметить, как голубая лента описала петлю вокруг головы Итона и исчезла, а он тут же рухнул на пол...
– Отец! Я не видел голубой ленты.
– Но что ты делал на башне? Опиши ее.
– Не успел я встать на первую ступеньку лестницы, - я не знал, что лестница ведет на башню, - как раздался звон, и очутился наверху. Все это произошло так быстро, что я даже не успел испугаться. Внезапно я словно очутился на небе: я видел под собою моря, пустыни, воздушные волны, бегущие где-то очень далеко внизу... Над головой белый купол, а у ног в громадной овальной чаше лежал белый шар...
– Продолжай, Артем...
– Нижняя часть белого шара была вся в круглых отверстиях. Я насчитал сорок семь отверстий, и под каждым - особый знак. Вот один из них.
– Артем быстро нарисовал таинственный знак.
– Знаки были разные. Потом я увидел что-то похожее на щит со множеством клемм. Но это были не клеммы, а палочки, сорок семь палочек. В торец каждой из них были вмонтированы такие же знаки, как и под круглыми отверстиями на шаре. У меня не было страха - было только любопытство: что произойдет, если я попытаюсь привести шар в действие? Мне казалось, что произойдет что-то необыкновенное...
– И ты?..
– Я выдернул из щита палочку вот с таким знаком, - Артем нарисовал фигуру человека, - и вставил ее в отверстие, под которым был такой же знак... Вставил, как это делает телефонистка в старинной телекартине, которую я видел на уроке истории техники.
– Это могло плохо кончиться, - покачал головой Тарханов, тут же ловя себя на мысли, что все для Артема уже позади. Что же было дальше?
– Шар на моих глазах стал ярко-голубым, потом в нем что-то щелкнуло, и в пространстве протянулся голубой пучок.
– Свет?
Артем покачал головой.
– Что же тогда?
– Не знаю.
– Продолжай.
– Меня охватило чувство восторга, что ли... Мне было радостно наблюдать за изменениями шара, за этим голубым лучом. Я не удержался и запел песню. Ты помнишь мою любимую: "На пыльных тропинках далеких планет...". Голубой луч начал пульсировать. Впечатление было такое, будто внутри мягкой резиновой трубки двигаются камни. Едва я остановился, как луч перестал пульсировать. Опять повторил. Он пульсировал снова.