Улыбка Мицара
Шрифт:
О многом хотелось теперь подумать Козыреву. Он не чувствовал себя Председателем Звездного Совета, - он был просто человеком. Опять прежние мысли являлись к нему. Нет, его испытательная ракета вовсе не замедляла темпа жизни. На Земле и в его ракете время текло, в общем, почти одинаково. Он вернулся на Землю спустя девять лет. человеком, постаревшим на девять лет жизни, - не больше и не меньше, чем она. Просто он ждал, она не захотела его ждать, - в этом все дело... У него нет вины перед нею - то, что он делал, диктовалось высшими интересами человечества. Она не захотела понять этого, и он не находил
И все-таки она была права. Никто не требовал от нее девятилетнего ожидания. Чувство есть чувство. Оно приходит и уходит. Есть даже какая-то древняя поговорка, ее трудно припомнить... Что-то вроде: с глаз долой - из сердца вон.
Все было так. Ему нельзя было переложить чувство боли и горького разочарования в своей любви на этого молодого человека. Но он не мог не делать этого, хотя старался быть объективным.
Он попросил разрешения уйти и вышел из ресторана.
– Академик не лишен такта, - сказал Эллиот.
– Во время уйти - типичная английская традиция.
– Он улыбнулся. На его загорелом лице белые зубы казались еще белее.
– Забавно: я совсем недавно узнал, что именно Козырев - автор "Звездного блюза". Блюз меня поражает.
– Чем?
– удивилась Мадия.
– Дерзостью! Вы не забыли слов? Я не помню их в ритмической последовательности, - кстати, почему наши поэты отказались от рифм?
– но помню мысль. Кажется, так: "Когда я рядом с тобой - я рядом со Вселенной. Ты знаешь, о чем говорят звезды? Вселенная создала человека, чтобы он изменил Вселенную. Человек, ты высшее чудо огромного мира, пылинка, в котором Земля..." Я не утомил вас этим нудным пересказыванием? Нет? А дальше, дальше: "Когда я рядом с тобой, я готов послать вызов Вселенной, и я покорю ее и сделаю прекрасной..." Разве это не дерзко?
– Это хорошо или плохо, Чарлз?
– Я люблю дерзость, но... не до вселенской степени... Если говорить правду, то я затеял весь этот разговор ради первых строк песни. Помните: "Когда я рядом с тобой..."
– Знаете, Чарлз, это...
– Верно, Мадия, это - объяснение в любви. Я хочу, чтобы вы стали центром моей Вселенной...
– О, как это высоко! Но вы же не сторонник завоевания Вселенной.
– Образ, Мадия... Как образ...
– А что вы предлагаете?
– Землю. Да, нашу старушку Землю и нашу Солнечную систему, не больше... Постойте, Мадия.
– Эллиот поднял руку, заметив, что девушка пытается возразить ему.
– Я не хочу препятствовать вашей работе в галактической связи, хотя время для нее еще не пришло. Пока, повторяю, я предлагаю вам Землю. Попокатпетль и Кукисвумчорр...
– Мексика и Мурман?
– Мадия улыбнулась.
– Да. Флорида и Крым. Килиманджаро и Казбек... Бонцы и Хива... Если хотите: Марс и Венера...
– А дальше?
– Я вас не понимаю, Мадия...
– Я вас тоже, Чарлз. Пришло время, когда наша Солнечная система становится базой для дальних галактических связей. И...
– Ах, вы об этом!.. Мадия, галактическая связь - дело далекого будущего. Я пишу книгу об этом. В ней я излагаю свою точку зрения на то, следует ли нам идти в поход на Галактику... Впрочем, не только свою точку зрения... Ладно, к черту книгу. Скажите главное...
–
– Да. Я нравлюсь вам?
– Предположим...
– Вы будете моей женой?
– А вы даете срок подумать об этом?
– Мадия!
– Эллиот сжал руки девушки в своих крупных ладонях.
– Конечно. Только - не очень большой.
Из Хабаровска Игнат Лунь полетел в Ташкент. Там на заводе "Звездолетстрой" он провел пять месяцев. Он поднимался на строящийся звездолет, беседовал с конструкторами. Звездолеты строились по проекту академика Тарханова. Корпус корабля, обшитый звездолитовой пленкой, мог противостоять не только космическим лучам и метеорному дождю, но и излучениям и температурам атомного взрыва. Он мог спокойно войти в верхние слои Солнца, температура которых достигала шести тысяч градусов.
Один кубический сантиметр звездолита весил около тонны.
В Ташкенте Игнат встретил своего друга Александра Шагина, механика кибернетических машин, с которым три года жил на Венере. Шагин приехал в Ташкент в отпуск и поселился на восточной даче звездолетчиков. Теперь друзья сидели на веранде дачи, беседуя о будущем полете Игната на Лорию.
Александр Шагин полулежал в кресле, втиснув крупное тело между подлокотниками.
– Чем режут звездолит?
– рассеянно спросил он.
– Пи-мезонными лучами.
– Слушай, Игнат, будем думать об отдыхе. Ты сейчас никакими звездолитами меня не соблазнишь. Позавчера проездом в Москву был здесь Главный ученый Сихотэ-Алиньского заповедника. Мы учились когда-то в одном лицее. Он предлагает великолепную охоту на озере Мухтель. Это не в заподведнике, где-то рядом.
Лунь поднялся и подошел к окну. Третий день лил дождь. Капли тихо стучали по бетонированной дорожке и шелестели в листве. Он вдохнул в себя сырой воздух и выставил руку под дождь.
– Завтра вылетим, Игнат, - продолжал Шагин.
– Будет отличная охота.
– Отстань, Саша.
– Лунь остановился перед старинной картиной, висевшей на стене между двумя окнами.
Широкая река. Плывет судно. На палубе - трое: молодая женщина с девочкой на руках, рядом - широкоплечий моряк. Он положил на плечо женщины крепкую сильную руку. Судно плывет навстречу рассвету. На лицах всех троих - ожидание счастья, а, может быть, и само счастье...
– Смотри, Саша, - сказал Лунь.
– Когда я гляжу на эту картину, мне становится завидно. Идиллия.
– Если бы такое счастье было у тебя, ты бы тайком улизнул на первой же стоянке.
– Это не мешает мне им завидовать.
– Женись на Ирме Соболевой, - сказал Шагин.
– Я не раз думал об этом.
– Лунь повернулся к Шагину. Но должен ли звездолетчик вообще жениться? Обрекать любимую одну на долгие годы одиночества, тосковать по ней там... Он замолк, словно что-то припоминая.
– Кстати, когда я поступил в распоряжение Звездного Совета, меня первым делом спросили о семейном положении.
– Усложняешь, Игнат. В уставе Звездного Совета нет пункта, запрещающего звездолетчику жениться. Впрочем, это дело твое и только твое. Я - о нашей поездке. Главный ученый заповедника рассказал, между прочим, об интересном космическом явлении. Представляешь...
– Шагин внезапно замолчал.