Улыбка сфинкса
Шрифт:
Около горы Атаки с дорогой аль-Эзбекие соединялись два другие пути, ведущие из Каира в Суэц. Здесь Уманец увидел вдали синюю яркую полоску, обрывающуюся на самом горизонте. Он узнал море и, не в силах сдержать своего стремления очутиться поскорее на освежающем морском бризе, заспешил.
Уманец еще видел небольшую крепость Аджруд, служившую в давние времена для защиты каравана из Мекки, который располагался в ее окрестностях на ночлег. Этот участок пути считался одним из самых опасных, здесь бедуинские племена часто совершали нападения на караваны. Однако во времена Уманца благодаря строгим мерам, предпринятым Мухаммедом Али, и покровительству, которое он оказывал иностранцам, уже давно не было слышно
Через 3 часа езды после Аджруда Уманец достиг так называемого Бир-Суэса, или суэцкого колодца. Он представлял собой небольшой двор, отгороженный высокой каменной стеной, с двумя глубокими колодцами соленой воды. Для питья эта вода была непригодна и служила жителям Суэца для бытовых надобностей. Питьевую воду в Суэц в то время привозили из «колодцев Моисея», находившихся на восточном берегу Суэцкого залива.
«Наши верблюды, имея больше жажды, чем прочие теснившиеся у бассейна животные, пробились к струе воды, и бедуины поспешили напоить их. Вода здесь чиста, как кристалл, но до того солена, что при всей снедавшей меня жажде я едва мог принудить себя выпить один стакан ее пополам с оранжадом. Бедуины же мои ее и не пробовали, но верблюды пили с жадностью, и тем более что были напоены перед сим третьего дня, т. е. накануне отъезда из Каира. Напоив верблюдов, мы тронулись далее и беспрестанно обгоняли вереницы ослов, везших в мешках воду для городских жителей…
Солнце было еще высоко, когда я завидел оградные стены Суэца. Стены эти построены из земляного кирпича и кажутся весьма ненадежными оплотами для защиты от нападения. В семь часов вечера я был в Суэце. Как внешний, так и внутренний вид города самый грустный, самый печальный; нигде нет ни сада, ни огорода, ни одного деревца, ни одного кустика, ни одной травинки; дома из земляного кирпича, местами полуразрушенные; улицы грязны и засорены всякой возможной нечистотою, народ в рубищах, дети полунагие, болезненного вида и, в буквальном смысле, в грязи с головы до ног. Никто еще не утолял жажды здесь у живого источника, никто не слыхал пения птиц» {73} .
Подавленный убогостью старого Суэца, Уманец скептически относится к являвшемуся в то время предметом обсуждения плану Мухаммеда Али построить железную дорогу из Каира в Суэц. Он считал его чистой фантазией, не имеющей шансов на успех. По его мнению, такая дорога не только не покрыла бы издержек на свое строительство, но и не дала бы никаких мало-мальских процентов на капитал, вложенный в это огромное предприятие.
Железная дорога Каир — Суэц вступила в действие в 1857 г. Расходы, затраченные на ее строительство, окупились в считанные годы. Уманец не знал и не мог предвидеть, что патриархальное запустение Суэца доживало последние годы: начавшиеся через несколько лет работы по сооружению Суэцкого канала неузнаваемо изменили этот захолустный уголок Египта.
Рядом со старым Суэцем построен современный Суэц, утопающий в зелени город с трехсоттысячным населением. Он не имеет сейчас ничего общего со старым городом: крупный порт у южного входа в Суэцкий канал, предприятия, дающие стране химические удобрения, нефтепродукты. Будучи частью приканальной зоны Египта, наиболее динамично развивающейся за последние сто лет, он преобразился. Если многие провинциальные города Верхнего и Нижнего Египта — эль-Минья, Кена, Ганта — еще продолжают сохранять черты патриархальности, то города приканальной зоны, и Суэц в их числе, — приметы нового, современного Египта.
Мы еще будем говорить о сегодняшнем дне городов зоны Суэцкого канала, но, чтобы представить масштабы происшедших здесь перемен, давайте вернемся к Уманцу, въезжающему в Суэц в мае 1843 г.
Ссылаясь на арабские летописи, Уманец сообщает, что Суэц был
«В городе несколько просторных площадей. Извилистые улицы, идущие от ворот, в которые я въехал, через весь город и вдоль рукава залива есть не более как ряд площадей, соединенных переулками. На них производятся разные работы, в одном углу площади шьют паруса по выкройке на земле, нарисованной протянутыми веревками; в другом углу навалены кипы товаров, только что привезенные и перетаскиваемые в соседний обширный хан; далее кучи мусора и всяческой нечистоты у самой дороги; полуголые, грязные, по неделе и более немытые мальчишки с офтальмией на глазах копаются в этих кучах; коростовые собаки играют и валяются вместе с ними. Через другую площадь протянут канат, перерезывающий самую дорогу и которым при помощи ворота вытягивают легкие суда на берег. На лучшую площадь выходят дома с флагами на высоких мачтах, агентов консульств, французского и английского, и дом губернатора. Еще более длинное здание адмиралтейства, для которого все материалы доставляются на верблюдах из Каира, а туда из Европы и частью из Сирии» {74} .
В заливе стояли на якоре несколько рыбацких баркасов и небольшое судно сына Мухаммеда Али Ибрагима-паши.
Здесь, на берегу Суэцкого залива, древнего Героополита, мы расстаемся с Уманцем. Его путь лежит на Синай, в монастырь св. Екатерины. Наш — в другие места и даже в другой век.
Давайте посмотрим, что происходит на перекрестке Востока и Запада, как иногда называют Суэцкий перешеек, в наши дни. Каждый, кто задумывается над проблемами, с которыми сталкивается современный Египет, обращает внимание на то, какое колоссальное значение для страны имело освоение этого некогда пустынного и заброшенного уголка. Попробуем также проследить за тем, как сооружение «великого пути на Восток», как называл К. Маркс Суэцкий канал, подготавливало коренной поворот в современной истории Египта, подняло его политическое и торгово-экономическое значение, властно втянуло некогда отсталую и изолированную страну в самую гущу мировой политики.
Для начала ознакомимся с, так сказать, местом действия и проедем по пути, по которому шли русские «путепроходцы» к Чермному морю, на Синай. Но повторим этот путь мы не буквально, не след в след. Вряд ли это будет интересно, да и целесообразно: за сто лет пески замели следы караванов паломников.
Паломники шли к горе Моисея. Мы поедем к Суэцкому каналу, туда, где легче всего ощутить пульс жизни сегодняшнего Египта. И начнем мы не с Суэца, где оставили Уманца с его спутниками, — Суэц сегодня с трудом залечивает раны недавней войны, — мы начнем с Исмаилии, быстро превращающейся в столицу Суэцкого канала.
От Каира до Исмаилии на автомобиле
Мне не случалось видеть местности более плоской и менее пересеченной, чем эта.
Уманец добирался до Суэца почти два дня. Если не считать ночевки и кратких привалов, он провел на спине своего верблюда 24 часа. «Устал я донельзя, — писал он. — Лицо горело, жажда терзала меня, но зато, когда я добрался до воды, хотя также отчасти солоноватой, то лил ее в себя, подслащивая лимонным сиропом, как в Данаеву бочку. Я потерял счет стаканам воды, мною выпитым, и не помню, чтобы когда-либо в жизни моей пил ее с большей жадностью» {75} .