Улыбка убийцы (в сокращении)
Шрифт:
— Возражение, ваша честь! — гаркнул Рович, и судья Геммилл сказала:
— Принимается к сведению. — И она снова повернулась к Мэри: — Как вы сможете доказать, что эти рисунки выполнены мистером Брандолини, а не мистером Сараконе?
Мэри сглотнула:
— Ваша честь, рисунки находились в бумажнике мистера Брандолини. Как следует из моего письменного, подтвержденного присягой заявления, эти рисунки видела моя коллега Джуди Кэриер. Я получила их от представлявшего интересы мистера Брандолини Фрэнка Кавуто, который был убит на прошлой неделе.
По
— Мистер Брандолини подписал виденные вами рисунки или обозначил их принадлежность ему иным способом?
— Нет, ваша честь. Он не умел ни читать, ни писать.
Судья Геммилл сняла очки.
— Не является ли в таком случае равно возможным, что рисунки были выполнены мистером Сараконе?
— Нет. Рисунки изображали крышку палубного люка, которая предназначалась для использования на рыболовецких судах. В то время когда было сделано это изобретение, мистер Сараконе владел разъездным торговым ларьком. Рыбаком он никогда не был. Напротив, мистер Брандолини к этому времени прожил целую жизнь как рыбак. И владел тремя рыболовецкими судами.
— А как суд сможет убедиться в этом, адвокат?
— Да это же все знают! — в отчаянии выпалила Мэри, и circolo разразился бурной овацией.
— К порядку! — Судья Геммилл заколотила молотком.
— Ваша честь, — продолжала Мэри, — если бы Фрэнка Кавуто не убили, у меня имелись бы доказательства того, что Амадео Брандолини был рыбаком. Если бы рисунки не были похищены, я могла бы доказать вам, что они существуют. Если бы Кейше Грейс не перерезали горло, я могла бы доказать, что Джованни Сараконе практически признался на смертном одре в убийстве Амадео!
— Возражение! Возражение! — завопил Рович.
Джастин Сараконе от возмущения вскочил с места.
— К порядку! К порядку! К порядку!
— Мэ-ри! Мэ-ри! Мэ-ри! — скандировал circolo.
Бум-бум-бум!
— Сядьте! Сядьте сию же минуту! — кричала судья Геммилл.
Мэри, не понимая, к кому обращается судья, обернулась. Люди в зале шумели, но при этом все сидели на своих местах.
Кроме одной женщины.
Посреди зала стояла, подняв руку, миссис Найквист. Синие глаза ее сияли, губы изгибались в ласковой улыбке. Она стояла, гордо выпрямив спину. Мэри не верила своим глазам.
— Мэри! — громко позвала миссис Найквист. — Можно вас на минутку?
— Да что же тут такое творится? — крикнула судья Геммилл.
В зале снова поднялся шум, все вытянули шеи, чтобы получше разглядеть происходящее. Мэри вышла в зал и торопливо направилась к миссис Найквист.
— Как вы здесь оказались? — недоумевала она.
— Взгляните вот на это, милочка, — вместо ответа попросила миссис Найквист, протянув ей несколько листков бумаги.
— Мисс Динунцио! К порядку! Помощник! — кричала судья Геммилл, однако Мэри, держа в одной руке бумаги, вцепилась другой в рукав помощника судьи,
— Ваша честь, я вызываю миссис Элен Найквист для дачи свидетельских показаний.
— Возражение! — воскликнул Рович.
Репортеры лихорадочно застрочили в блокнотах.
— Принимается, — объявила судья Геммилл и ударила в подтверждение молотком.
— Ее имя отсутствует в списке свидетелей, — заявил Рович. — Мы не можем выслушать ее. Сторона ответчика не была уведомлена о ней должным порядком.
Мэри, тем временем уже вернувшись за кафедру, снова воззвала к судье:
— Ваша честь, миссис Найквист из Бьютта, и я понятия не имела о том, что она появится здесь сегодня. Я составила список всех своих свидетелей и лично доставила копию его ответчику.
— Доставила? — Джастин Сараконе снова вскочил на ноги. — Да ты же меня избила!
— Мистер Рович, угомоните своего клиента. — Судья Геммилл вновь заколотила молотком по столу: — Я не потерплю больше никаких безобразий в зале суда! К порядку! Все! И немедленно!
Бум-бум-бум!
Тем временем миссис Найквист спокойно прошла к свидетельскому месту и, когда в зале наступила тишина, уже сидела, скрестив ноги под джинсовой юбкой, которая очень гармонировала с ее светло-голубым хлопковым свитером.
Мэри взглянула на судью Геммилл:
— Могу я продолжить, ваша честь? Мы установили, что имя миссис Найквист не могло оказаться в списке свидетелей, который я составила для ускоренного рассмотрения дела. Но ведь, ваша честь, у нас здесь происходит не судебный процесс, а это правило применимо только к нему.
Судья Геммилл перевела взгляд с Мэри на миссис Найквист:
— Приведите ее к присяге. Продолжайте, мисс Динунцио.
— Спасибо. Ваша честь, нельзя ли сделать копии этих документов, чтобы я могла представить их суду и поверенному ответчика?
Мэри протянула документы секретарю суда, судья Геммилл кивнула, и секретарь скрылся за раздвижной дверью. Тем временем миссис Найквист привели к присяге.
— Итак, миссис Найквист, будьте добры, расскажите суду, где вы находились с 1941 по 1943 год?
— Я жила в Мизуле, штат Монтана, со своим покойным ныне мужем, который служил адъютантом в форте Мизула.
— Миссис Найквист…
— Прошу вас, называйте меня Элен.
Мэри улыбнулась:
— Спасибо, Элен. Стало быть, с 1941 по 1943 год вы и ваш муж жили на территории лагеря для интернированных?
— Да, жили.
— Элен, я хочу показать вам вещественное доказательство А — это фотография, сделанная в то время в форте Мизула. — Мэри взяла снимок и, подойдя к свидетельскому месту, вручила его миссис Найквист. — Не могли бы вы назвать имена изображенных на этой фотографии мужчин?
— Я знаю только двоих. Высокий мужчина в фуражке — это Джованни Сараконе, а тот, что пониже, — Амадео Брандолини.
У Мэри перехватило дыхание. Почему же при первой их встрече миссис Найквист солгала ей?