Умереть без свидетелей. Третий апостол
Шрифт:
«Спросит про квартиру, скажу сразу», — подумал капитан.
Комедия была смешная. Жена смеялась, чему-то смеялся и он. Когда вернулись, у подъезда стояла оперативная машина.
— Товарищ капитан, вас просят в Октябрьский район, — сказал сержант-шофер.
— Если задержусь, не жди, ложись спать, — сказал Корда жене.
На Калужской улице его встретил дежурный и провел в кабинет заместителя начальника отдела.
— Вот, Алексей Николаевич, кажется, твоего деятеля взяли, — сказал тот. — Некий Борисов, который с крестом на шее ходит. Попался на краже.
Борисов… Старый знакомый. Четверть века прожил парень на свете, а нигде еще не работал. Воровал, мошенничал, обирал ребятишек. Недавно вернулся из трудовой колонии в новом обличье: отпустил бороду, крест повесил на шею и объявил себя «сектантом». Видно, сидел вместе с каким-нибудь жуликом от религии. Работал ночным сторожем, здоровый, под два метра ростом детина, а днем собирал пацанов и рассказывал байки уголовно-религиозного содержания. Редкий тип! Корда давно держал его на примете, товарищей из Октябрьского райотдела предупреждал, чтоб смотрели в оба. И вот попался Борисов, «религиозный человек».
Он сидел перед Кордой, тупо уставившись в угол комнаты. Из-под распахнутой рубахи виднелся большой крест на толстой цепочке.
— Ну, рассказывай, Борисов, в чем суть твоей веры. Признает ли она христианскую заповедь «Не укради»?
— Бог, он все видит, всевышний, он все видит, — монотонно затянул «сектант».
— Э, брат, с богом ты устарел. Это раньше всевышний был всевидящим, — сказал Корда. — Сейчас бога нет, практически доказано космонавтами. А функции его, как всевидящего, с успехом выполняет милиция. Увидела и то, как ты на кражу вышел. Можешь от моего имени внести в священное писание поправку: «Бога нет. Есть милиция. Она все видит».
Вернулся он около одиннадцати. Дочки уже спали, но жена не ложилась. Она приготовила чай и смотрела, как он медленно размешивает сахар в стакане.
— Знаешь, — неуверенно начал он. — Я хотел тебе сказать… В общем… Насчет квартиры.
— Не надо, Леша. Днем Валя звонила, из управления. Я все уже знаю…
Утром Корда стал искать дело Алексея Хрулева, того парня, о котором вспомнил в беседе. Документы напомнили ему, что Хрулев больше полугода не работает, однажды был задержан на танцплощадке за мелкое хулиганство.
«А ведь он вполне мог знать Лену», — подумал Корда.
13
«Да чего я боюсь? — спросил он себя. — Им до меня не добраться, как бы ни крутили. Надо было соглашаться брать с Дедом магазин, а я сопли распустил. Вот и сижу теперь с несчастной десяткой».
Он осмотрелся, нет ли в ресторане знакомых. Было скучно сидеть одному, и Лешка ругал себя, что уехал из города сюда, в Сайду. Пить не хотелось, он курил, поглядывая на тех ребят, что сидели за соседним столиком и смеялись.
Они говорили о чем-то интересном. Лешка слышал лишь отдельные фразы, но понял, что ребята эти — рыбаки.
«После рейса, наверное, — подумал он и выпил. — Чему радуются-то, идиоты?»
Ему вспомнился последний рейс, работа, которую он возненавидел, томительное
«Хорошо бы почистить их, — подумал он о рыбаках. — Попробовать, что ли?»
— Ребята, — сказал он, подсаживаясь к соседям, — примите до компании. Чую, свои в доску, рыбаки, а сижу один, как дурак.
Смех умолк. Плечистый парень в кожаной куртке разрядил обстановку:
— Ладно, раз сел уже. Рыбак — значит, свой.
Разговор сначала не клеился, но когда выяснили, кто откуда, когда выпили, ребята как-то забыли о Лешке.
Он захмелел, расслабился и тогда сказал плечистому, что только идиоты ходят гробить себя в море.
Парень потушил сигарету, встал. Потом сказал, чтобы и Лешка поднялся и попросил его выйти из ресторана вместе с ним.
Лешка понял, чем тут запахло, пытался оправдаться, но парень поднял его и довел до двери. Здесь он развернул Лешку и сильно дал ему коленкой под зад. Лешка вылетел на улицу, кинулся было к двери, но тут же сдержался, до крови закусив губу.
14
В субботу решили пойти на танцы: посмотреть обстановку, сориентироваться на месте, прикинуть, что за публика там собирается.
Недавно выстроенный танцпавильон, залитый огнями, виднелся из-за деревьев. Корда и Бессонов встретились на главной аллее. Парк был заполнен молодежью, еще работали аттракционы, хлопали выстрелы в тире, из дверей и окон кафе доносился приглушенный гомон, запах кухни и табачного дыма.
Они свернули налево, перешли речушку и уже явственно услышали «модерновую» музыку. У входа стояли Недбайло и Малков, сотрудники уголовного розыска Октябрьского райотдела милиции.
— Ну что, тряхнем стариной? Потанцуем? — улыбнулся Малков.
— Это можно, — сказал Корда.
Высокий парень с копной волос на лбу под «битлов» потянул Недбайло за рукав: «Слушай, «контра» есть?» Видно обознался.
У входов стояли подростки шестнадцати-семнадцати лет и ребята постарше. Чтоб не тратить деньги на билет, иной раз и из-за отсутствия такового, они хватали выходящих за рукава, выклянчивая контрамарки, «контры», как здесь говорили.
Подошел майор Леденев.
— Ну, все в сборе, пошли, — сказал он.
С трудом пробившись сквозь блокирующих входы парней, они вошли в танцпавильон. Оркестр отдыхал, играла радиола, но ее игнорировали. Все забились по углам, стояли группами, в буфетах пили пиво и водку, которую приносили с собой: бутылки из-под «Столичной» виднелись у ножек столиков.
— Вот вам и идеальные условия для хулиганства, — сказал кто-то из группы. — Пиво, водка, будоражащая нервы музыка, большое скопление молодежи и никакого контроля…
Ударил оркестр. Все засуетились, зашныряли парни по залу, отыскивая подруг или просто партнершу на танец. В одном из углов образовался круг, в котором пяток ребят лихо отплясывали шейк. А в зале каждый пустился кто во что горазд. Грустное это было зрелище. Чувствовалось, что главным принципом завсегдатаев танцпавильона было повыламываться как можно больше.