Умереть и встать
Шрифт:
— Пять лет… — прошептала Анна-Мария, морща лоб и наворачивая круги по комнате. — Пять лет… Получается, ты всё еще ученик академии? А вы все? — она кинула взгляд на Марло с Эмильеном и те не сумели удержаться от утвердительных кивков под ледяным взглядом графини. — Что же это значит?
— Вы мыслите правильно, — подтвердил Азуса, оторвавшись от объятых пламенем поленьев и встретившись взглядом с девушкой. — Никакая мы не команда сыскной службы. Мы — выпускники факультета некромантии и борьба с вашей предсмертной амнезией — наша дипломная работа. Для того академией и было дано разрешение на ваше воскрешение,
— Вот дура-а-ак… — хлопнул Марло себя по лбу, а Эмильен испуганно захлопал глазами, переводя взгляд то на одного участника назревшего конфликта, то на другого.
Руки графини затряслись, губы скривились, жилка нервно забилась под левым глазом.
Она — уважаемая графиня Понтилат, род которой восходил аж к королям прошлого, бывшая невеста принца, одна из первых при дворе, блестящий политический стратег, пианист-виртуоз… А еще — чья-то дипломная работа.
Азуса готов был стерпеть удар, готовый обрушиться на него. Удар негодования, ярости, отчаяния — чего угодно. Некромант не хотел больше врать. Рассказал бы обо всем позже — вышло бы еще хуже. Да и Анну-Марию после разыгравшейся в парадном зале сцены ему стало немного… жаль? Возможно ли это, учитывая ее скверный характер?
Графиня не торопилась с ответом. Навернула еще один круг по комнате, сцепив пальцы до побелевших костяшек, еще раз обвела троицу некромантов взглядом, в котором смесь самых разнообразных эмоций мешала выявить главную из них…
— Вон, — тихо произнесла она. Голос ее не дрогнул, но сама Анна-Мария дрожала, как осиновый листочек на холодном осеннем ветру. — Вон. Прошу вас, подите… вон.
Ни одного намека на слезы, но тоска, глубокая тоска, смешанная с растерянностью, пролегли на лице знатной особы, которая не так давно отчаянно рвалась во дворец — в свой дом. А дом ли?
Повторять больше не требовалось. Даже Марло решил войти в положение, взял Эмильена за шкирку и потащил к выходу. Азуса, поднявшись с диванчика, перед уходом аккуратно взял девушку за плечи.
— Если понадобимся, будем в комнате Дориана. Не сидите долго. Время позднее.
Когда дверь покоев за последним из некромантов закрылась, графиня всё еще продолжала смотреть в невидимую точку перед собой. Мысли ее витали где-то далеко, очень далеко от настоящего.
Неужели, при дворе она была всего лишь пешкой? Не королевой, способной передвигаться на любую клетку по вертикали, горизонтали и диагонали. Пешкой. Стоило допустить оплошность — собственную смерть, и жизнь тут же покатилась ко всем чертям. Новая жизнь. Уж не король ли подослал к ней убийцу? Или дражайший папочка? Но не может этого быть. Просто не может быть!
Руки сжались в кулаки. Ярость подступила к горлу. Горькая, невыносимая. Кричать хотелось или кого-нибудь отправить на казнь. Наблюдать за тем, как бедолага прощается с жизнью. И всё ради того, чтобы самой жизнь вновь показалась сладким медом.
Трое высоких окон в покоях Анны-Марии распахнулись одновременно, как по волшебству, впустив в комнату белые хлопья свежего снежка. Пришлось нехотя оторвать ноги от места и отправиться закрывать створки, борясь с холодным ветром, дующим в лицо.
А на улице горели яркие огни уличных фонарей. Кареты гостей спешно отъезжали от дворца, гремя
Не без особого труда расстегнув, стянув с себя кринолин и откинув его подальше, Анна-Мария с ногами забралась на подоконник, обняв колени руками.
Скоро все уедут. Королевский дворец погрузится в сон, а ее убийца… а ее убийца всё еще гуляет на свободе. Может, нужно было последовать совету Азусы и войти во дворец неприкаянной странницей? Уж Дориан бы однозначно пустил под своды блудную овечку, лишь бы создать видимость глупенького и наивного мальчишки. Эта простая роль непременно поможет ему, как только блондин усядется на трон своего отца. А дальше дело за малым.
Девушка поежилась. Ведь завтра прибывает отец. Кажется, сводится всё к тому, что несчастной жертве придется просить прощения за собственную смерть. Если реакция короля столь неоднозначна, то граф Понтилат и подавно рвет и мечет из-за того, что планы его нарушились. Из-за того, что невеста принца стала бывшей, а еще связалась с компанией ведьмаков. И самым главным, на которого Его величество уже давно зуб точит.
Графиня еще долго размышляла о том, в какую паутину интриг впуталась на этот раз, хоть и привыкла выбираться из подобных мест незапачканной. Думала о родном доме, из которого уехала пять лет назад по настоянию отца и Его величества, подписавших брачный договор между Анной-Марией и Дорианом. О бастарде Азусе, которого жизнь, грубо говоря, не пощадила. А всё из-за принца. Всё из-за него.
А когда главные часы столицы пробили полночь, разорвав ночную тишину, голова девушки с прикрытыми глазами упала на поверхность прохладного стекла.
Глава 6. Сказка о Грязнавке
Звон от пощечины раздался быстрее, чем Анна-Мария успела открыть рот и поприветствовать дорогого родителя. Девушка так и застыла, расширив глаза и с ужасом взирая на графа Понтилата, лицо которого не выражало ни единой эмоции. Ни гнева, ни смятения, ни тем более радости от неожиданного воссоединения семьи.
— Дрянь.
Слова его ударили еще больнее пощечины. Сколько бы девушка ни старалась сохранить хладнокровие, это не удавалось. Обнаженная обида отразилась на ее лице. А еще страх. Страх, который вымораживает внутренности и заставляет внутренне содрогаться.
— За что? — задала несчастная единственный вопрос, так и просившийся сорваться с губ.
— За то, что посмела ослушаться меня, — вкрадчиво ответил родитель.
Немолодой уже граф с проседью на висках и в камзоле из дорогой черной ткани возвышался над своей дочерью в центре богато обставленного кабинета, как единственный и неповторимый хозяин ее положения. Хотя почему «как»? Своим статусом графиня была обязана происхождению. К тому же, именно благодаря дружбе Говарда Понтилата с Его величеством, между Дорианом и Анной-Марией был составлен брачный договор пять лет назад. Без помощи влиятельного отца девушка вряд ли взлетела бы так высоко, но тем больнее ей было рухнуть вниз, обломав крылья.