Умереть с первого взгляда
Шрифт:
– Неужели все вернула? – удивился Поттинг.
– Да.
– А после этого вы отправляли ей деньги? – поинтересовалась Уайльд.
Джонни замялся.
– Ингрид сказала, что хочет приехать ко мне, но двух ее сыновей собирались исключить из частной школы-интерната по той же самой причине: бывший муж не заплатил за обучение. Я послал ей тридцать тысяч, чтобы покрыть расходы за следующий семестр, тоже в долг, как и на ремонт машины. Она пообещала, что расплатится, как только оформит развод и получит свою долю за продажу семейного дома, как полагается по немецким законам.
– Вы переводили еще
– Послушайте, честно говоря, все это очень неприятно, – постепенно раздражаясь, ответил он. – Я не хочу больше об этом говорить. Не могли бы вы отвезти меня обратно в аэропорт, к моей машине?
Поскольку прежде Велвит Уайльд работала в отделе по борьбе с экономическими преступлениями, она хорошо знала, что жертва мошенничества проходит через несколько стадий. Первоначальное отрицание сменяется сомнениями, а затем частичным принятием. Потом приходит понимание, гнев и, наконец, начинаются обвинения и проклятия, адресованные всем и каждому. Мистер Фордуотер последовательно продвигался по этому скорбному пути.
– Мы непременно отвезем вас назад, – заверил его Норман Поттинг. – Но не могли бы вы сначала рассказать, переводили ли еще какие-либо средства Ингрид Остерман, мистер Фордуотер.
– Вообще-то, я майор, – недовольно поправил он. – Но зачем вам это нужно знать?
– Как я уже говорил, это может иметь отношение к делу, сэр… майор.
– Хорошо, я отвечу: да, переводил, еще пару раз.
– И сколько именно?
Помедлив немного, Джонни признался:
– Довольно значительные суммы на самом деле. – Он снова погрузился в молчание, глядя на погасший экран телефона. А затем пояснил: – Понимаете, Ингрид нужны были деньги на адвоката, чтобы противостоять козням этого интригана, ее бывшего мужа. И это обходилось недешево. Я одолжил ей шестьдесят тысяч на судебные тяжбы. Сверх того, мать несчастной леди страдала болезнью Альцгеймера, которая все прогрессировала. Вероятно, в Германии нет таких государственных лечебных учреждений, как в нашей стране. А мать жила вместе с ней, понимаете? Поскольку Ингрид собиралась переехать ко мне, то единственным выходом в подобной ситуации было поместить мать в дом престарелых, так что я помог ей и в этом тоже.
– Очень благородно с вашей стороны, – заметил Норман Поттинг. – И каков был размер материальной помощи?
– Я оплатил годовое содержание ее матери – сто двадцать тысяч евро.
Джонни оставил без внимания сочувственный вздох женщины-полицейского.
– По моим подсчетам, в сумме получается больше двухсот тысяч, правильно? – уточнил Норман Поттинг.
– Ну, более или менее. Было еще кое-что по мелочи. – Джонни покраснел. – Я просто дал Ингрид взаймы, и она непременно все вернет, как делала раньше. Но какая тут связь с вашим делом?
– Самая прямая, сэр. Могу я задать вам вопрос личного характера? Вы богатый человек, майор Фордуотер?
– Богатый? Да нет, какое там. Я был кадровым военным. А когда уволился из армии, работал в сфере благотворительности, пока с женой не случилась беда – у нее обнаружили рассеянный склероз. Мне пришлось уйти с работы, чтобы ухаживать за ней постоянно. В последние два года Элейн требовался круглосуточный уход, что подкосило меня в финансовом
– И тем не менее вы перевели этой даме, Ингрид Остерман, больше двухсот тысяч евро?
– На самом деле я… взял кредит в банке под залог своей квартиры. Я по уши увяз в долгах. Продал старинный «бентли», доставшийся в наследство от отца. Но все будет хорошо, потому что Ингрид вернет мне долг, когда получит свою долю от продажи дома в Мюнхене. Я не мог поступить иначе. – Он пожал плечами. – Понимаете? Если ты кого-нибудь любишь, то помогаешь ему и ничего для него не жалеешь.
Оба детектива смотрели на него как-то странно.
– Я люблю Ингрид. Мы проведем остаток жизни вместе. Деньги не имеют значения. Она все возместит, и мы сможем жить на ее доход от раздела имущества.
– Мы уже говорили вам, что этой леди не существует в реальности. Но, похоже, вы нам не поверили, так?
– Этого просто не может быть, вы все неправильно поняли… У вас там явно где-то накладка вышла. Случаются порой недоразумения.
Норман Поттинг пододвинул ему через стол фотографию.
– Это та самая дама, которую вы принимаете за Ингрид Остерман?
Джонни взглянул на фотографию, и лицо его просветлело.
– Да, это она! Но минуточку, что за странная формулировка? В каком смысле, я принимаю эту женщину за Ингрид Остерман?.. Я знаю, что это она и есть!
– Вы в этом абсолютно уверены?
– Ну разумеется, какие могут быть сомнения. А на что, собственно, вы намекаете?
Поттинг молчал, чувствуя себя крайне неловко. Будучи еще совсем молодым, он работал в дорожной полиции и больше всего ненавидел моменты, когда ему приходилось становиться вестником смерти. Мало радости стучаться в чужую дверь в два часа ночи, чтобы сказать людям, что дорогой им человек погиб. А известие, которое он собирался сообщить сейчас майору Джонни Фордуотеру, было по большому счету ничуть не лучше.
Возможно, в каком-то смысле даже хуже.
5
24 сентября, понедельник
Лена набрала сообщение:
Поспеши, милый! Сюрприз для тебя готов;-)
Ответ пришел мгновенно:
30 секунд!
Буквально в тот же момент, когда запищал телефон, раздался звонок по домофону. Лена занервничала.
Она допила бокал просекко и нажала кнопку:
– Ja? [3]
– Это Дитер!
3
Да? (нем.)
Она впустила его в подъезд.
Через минуту в дверь квартиры постучали. Лена прошла по коридору и осторожно заглянула в глазок, но свет на площадке не горел, и в темноте трудно было что-либо разглядеть. Она сняла цепочку и чуть приоткрыла дверь.
И тут же передумала, увидев силуэт мужчины.
Закрыть дверь она не успела, сильная рука зажала ей рот, заглушая крик. Незнакомец втолкнул ее в коридор и ударом ноги захлопнул за собой дверь. После чего сделал Лене подсечку и повалил ее на голый деревянный пол.