Уместны были бы привидения...

Форэн Алекс

Со стороны это, наверное, смотрелось вполне естественно: у зеркала стоит выпивший человек и внимательно вглядывается в свое отражение. Только, если приглядеться, отражение было странным. Застывшим. Ни намека на мимику. Я невольно скривился, а его лицо оставалось абсолютно неподвижным. Лишь внимательно смотрели на меня чужие, не мои, незнакомые мне глаза. Это продолжалось всего несколько секунд, а потом на зеркале проявилась надпись. Я с трудом разобрал красные буквы готического шрифта: «Ты сможешь это остановить?». И сразу же зеркало вновь стало просто зеркалом.

Я сделал шаг

назад, ощущая, как на спине выступил холодный пот. Мне показалось, что пол подо мной покачнулся. Чтобы не было больно падать, я отошел к дивану. На столике рядом с ним лежали сигары, и я нервно закурил одну. Вот смешно, можно нервно закурить сигарету, а при произнесении фразы «он нервно закурил сигару», начинаешь подозревать, что человек не в ладах со стилем. Если только он не полюбовался только что на такое зеркальце. Было это или нет? Сколько я выпил виски?

Спасло только неожиданное появление Криса с Пэм. Видимо, они рассчитывали развлечься в гостиной. Они беспечно смеялись, а когда увидели меня, Крис остановился как вкопанный, и было видно, что он поражен моим присутствием.

– Джефф? Как ты здесь оказался?

– А? – сознание потихоньку возвращалось ко мне. – Я-а… – язык заплетался от смеси адреналина с алкоголем в крови. – В каком смысле? – я постарался придать своему лицу как можно более серьезное выражение. Я уже сам себе казался частичным идиотом. До полного полоумия было еще далеко, но симптомы всерьез тревожили.

– Да нет, просто... Просто ты только что зашел в свою спальню, на втором этаже. Ты остался у себя, а мы с Пэм спустились сюда… Как тебе это удается? И потом… Ты выглядишь так, как будто тебя только что вернули на землю инопланетяне…

Мэй

…стало так одиноко! Пэм, похоже, отправилась в комнату Криса. А Пэт сказала, что у нее разболелась голова, и ей хотелось бы провести эту ночь в полном одиночестве. К тому же, они с Крисом вчера не произвели друг на друга особого впечатления, а Пэм он очень понравился. Это вообще ее тип. Будет здорово, если у них это выльется во что-то серьезное. Пэм, по-моему, с пятнадцати лет мечтает о замужестве, но все как-то не получается. Хотя она такая красивая!

Я выключила свет и легла. Укуталась, как следует, согрелась и стала засыпать. Надеюсь, сегодня не будет никаких шорохов и всхлипываний.

Мне снилась фотосессия и этот придурок Фред, гуру фотографии. Мы снимались на фоне лимузинов в кружевном нижнем белье и чулках, на голове Пэм была фата, на Пэт – бриллиантовая диадема, а на мне – нелепая белая шляпа с полями, которая все время норовила упасть. Пэм разлеглась на крыше машины, а мы с Пэт пытались устроиться на капоте. Фреду, как всегда, все не нравилось. Он взял своими противными толстыми пальцами мою щиколотку и попытался вывернуть ее в какое-то нечеловеческое положение, утверждая, что на фото так выйдет лучше всего. Это было так неприятно, что я попыталась вырвать свою ногу из липких пальцев. Это не удавалось. Я вскрикнула… и проснулась от собственного крика.

Ощущение, что кто-то сжимает мою щиколотку, не прошло. Меня накрыла волна ужаса, я рванулась, и чья-то невидимая рука разжала пальцы. Я села на кровати, обхватив руками

колени. Мое сердце бешено колотилось. «Чепуха, чепуха, просто обрывки сна», – успокаивала я себя. И вдруг откуда-то со стороны окна раздалось тихое невнятное пение. Слов было не разобрать, но сама мелодия была столь пронзительно печальной, что у меня внутри все сжалось. Я медленно встала, укутавшись в одеяло, подошла к окну и открыла его.

Холодный ветер ворвался в комнату, и грустная мелодия стала громче. На меня напало оцепенение. Я не могла пошевелиться. Так и стояла у окна, не чувствуя холода, околдованная этим странным, печальным пением. Ветер гулял по комнате, шторы развевались, салфетки слетели вниз с туалетного столика, чуть подрагивали простыни. Я поняла, что замерзаю. Хотела закрыть окно, но тут увидела такое, отчего у меня волосы зашевелились на голове.

Под самым окном по серой гравийной дорожке медленно двигалась черная фигура. Она была небольшой и какой-то непропорциональной, как будто под плащом скрывался очень коротконогий человек. Не касаясь земли, она тихо плыла в ночи. Полы ее плаща развевались на ветру. Я смотрела во все глаза. Вдруг фигура повернула голову к моему окну, из темноты капюшона на меня глянули два светящихся глаза. Лучи от них, как от двух острых прожекторов, скользнули по моему телу. Потом свет погас. Как будто тот, кто скрывался под капюшоном, закрыл глаза.

За моей спиной что-то скрипнуло. Я повернулась. Верхний ящик туалетного столика выдвинулся, и из него тонкой струйкой стал подниматься то ли дым, то ли туман. Я вскрикнула. Дым растворился в воздухе без остатка. Я кинула беглый взгляд внутрь ящика. Там были только мои туалетные принадлежности. Господи, что же это такое! Я опять посмотрела в окно. Там никого не было. «Он ушел, ты ему не нужна», – пыталась я успокоить себя, но сердце продолжало бешено колотиться. И тут ручка двери стала медленно поворачиваться. Я вжалась в стену, попыталась крикнуть, но не смогла. Ужас сковал горло: «Я сплю, это мне снится! Нужно ущипнуть себя…»

Дверь открылась, и на пороге появился силуэт женщины. Я, наконец, закричала и закрыла лицо руками. Зажегся свет.

– Что случилось, мисс? Почему вы кричите? – спросила Мари, выговаривая слова со своим глупым акцентом.

– Почему кричу?! – вопила я. – Это все ты подстраиваешь, пугаешь нас. Скучно тебе, наверное!

– О чем вы, мисс? – недоуменно спросила Мари. – Что вас так напугало?

Мои крики разбудили Пэт, которая спала в ближайшей комнате.

Она возникла в дверях в розовом кружевном пеньюаре, заспанная и встревоженная.

– Почему орем? – удивленно спросила она. – Детка, что происходит? Мари, это вы ее чем-то расстроили?

– Пэт! – я бросилась к подруге и обняла ее. – Пэт, здесь призраки, и она… – я показала на горничную, – с ними заодно! Она хочет свести нас всех с ума!

– Интересно, зачем ей это?! Кстати… Мари, это не вы подкладываете малышке Мэй симпатичных тряпичных кроликов?

Пэт зевнула, даже не взглянув, как Мари отрицательно покачала головой.

– Ну, значит, это милый презент застенчивого поклонника. Идите, Мари. Малышка Мэй всегда отличалась впечатлительностью.