Умирают только короли

Каротина Нина

– Н сомневайся, – важно заявил он. – Пошататься по пристани, зайти в пару злачных мест, перетереть с местной братией, может, какая работёнка привалит. Ты рушишь все мои благие начинания и лишаешь завтрашнего ужина.

– Завтра у тебя будет перстень, – она наклонилась к тряпью, чтобы подобрать костюм ночной алесцийки.

– Я не так уверен в этом, – спорил он. – Но даже если так, мне ещё нужно найти покупателя, сговориться, не продешевить, а заодно и головы не лишиться за него. Перстень непростой, дорогой.

Резон в этом есть, дорогая вещица в руках

этого оборванца может стать причиной неприятностей, но это его проблемы, не ее.

– Раздевайся, – швырнула она в его сторону пару несвежих тряпиц.

– Наконец, я дождался стоящего предложения, – радостно пропел тот и скинул рубаху.

– У тебя что, нет нижнего белья? – возмутилась девушка.

Герд стянул штаны и блеснул подтянутыми ягодицами. Гралиец оказался худой, но жилистый, местами волосатый, что только усиливало общее впечатление. Он интересный, тело поджарое, мужественное, развитое. Герд не отказывался ни от какой работы, жил в порту, грузил трюмы, выходил в море, на нем только кости да жилы. Алесцийка из него получится, прямо сказать, на любителя.

– Ты ещё спроси, есть ли у меня постельное бельё. Его нет. Где будем крепить грудь? – крутился он, предлагая рассмотреть себя полностью.

– Я думаю, спереди будет правильнее, – задумчиво пробурчала она.

Сложнее всего вышло даже не с грудью. С ней промучились, но только потому, что Герд настаивал на заметном размере, а Аяна корректировала его на удобный для бегства. Трудно вышло с бёдрами, которые не получались убедительными. При ходьбе бутафория съезжала, при беге может помешать так, что запутается в ногах и станет помехой.

С лицом преображение получилось много лучше. Щетину убрали, остались кровавые отметины от притупленного ножа, но издали и в ночи их не рассмотреть. Волосы помыли дважды, стало только хуже, гралиец распушился, как напуганный кот, и сетовал на смытую красоту. Присыпка из муки подействовала на лицо и волосы, но имела временный эффект, отчего Герду запретили любую активность. Он сидел в единственном разбитом кресле и томно вздыхал.

– За такой красоткой и я бы погнался. Заметь, я нынче смотрюсь лучше тебя.

– Угу, рубашку застегни, волосы между грудей торчат, – хмыкнула алесцийка. – Давай ещё раз проговорим порядок действий.

– Давай ещё раз проговорим, где ты оставишь мой перстень, – огрызнулся он и в очередной раз и облапил свою грудь. – Но так, чтобы нашел только я. Весело мне будет задолжать за лодку и остаться ни с чем. С перерезанным горлом.

– Герд, а где твой брат? – неожиданно спросила девушка.

– Гм… Нет его, – нехотя буркнул он и всем своим видом показывал, что тема разговора ему не нравится.

– В смысле…?

– Не знаю я, в каком смысле, – разозлился он еще больше. – Ты уводишь тему в сторону от перстня?

– Я могу отдать его прямо сейчас, если так проще. Расскажи про брата.

Герд недовольно поморщился и тяжело вздохнул.

– Лет двенадцать ему было, когда он пропал. Мы уже тогда одни были, родители давно померли. Жили, где придётся, воровали, что плохо лежит, работали

в порту. А в один день он не вернулся. Слухи ходили, что работорговцы его взяли. Они такую мелкоту отлавливают для своих целей. Я искал его, да так и не нашёл.

– Это потому ты помог мне? – тихо спросила она.

– Связываться с ними не хотел. А про награду они сообщат нужным людям, те всей бандой ночью нагрянут. Прибьют ещё, они же мародёры.

– А ты почему в мародёры не пошёл?

Герд неожиданно серьёзно подобрался и не сразу ответил.

– Мы с братом мечтали учиться пойти, деньги откладывали, недоедали. Уважаемыми людьми хотели стать, богатыми. Отобрали у нас деньги. Плохое это дело, у беззащитных отнимать деньги и жизни. Не моё это.

– Что же, ты так всю жизнь прожил сиротой? Ни семьи, ни брата? – с сочувствием произнесла она.

– Никак не пойму, ты либо что-то хочешь от меня, либо решила пожалеть меня, – встрепенулся Герд. – Второе лучше, пожалей меня, готов снять штаны, но только по-быстрому, не испорти прическу.

– Герд, если все пройдет хорошо, я помогу тебе, – серьезно ответила девушка. – И брата найдем. Обещаю, твоя жизнь изменится. У меня есть для того все возможности. Помоги мне.

Ей было легко с ним, неожиданно легко общаться с гралийцем, вороватым парнем из грязных трущоб провинциального гралийского порта. Его желания просты и незатейливы, он просто хочет выжить в мире, где таких тысячи, где каждый ужин уже праздник, где приходится браться за любую работу, где порой рискуешь жизнью за пару монет, где всё, что у тебя есть, это молодость и здоровье, которые ты размениваешь за право дожить до зрелости, не до старости.

Она с радостью отдаст ему перстень, и даже больше, будет счастлива, если это позволит ему что-то изменить, пойти учиться и стать тем самым уважаемым человеком, завести дом и семью, прожить интересную жизнь, и не умереть раньше срока где-нибудь с проломленной головой за пару мелких монет.

Они вышли, когда полностью стемнело. До заката Герд отказывался даже нос из дома высовывать, заметят свои, позора не оберёшься. До барака добирались перебежками, сторонясь прохожих и теней. Аяна боялась, что женщин уведут из барака раньше срока, и ей не удастся ничем помочь. Это сродни помощи сестре, она не могла вернуться в тот день и освободить её из плена мохнатого гралийца, но может помочь другим, они тоже чьи-то дочери и сёстры. Ей их жалко.

Стража у барака та же, пять человек тихо переговариваются меж собой. На них неожиданно выскочил парнишка и не своим голосом завопил:

– Алесцийка! Там! Лови! С мечом!

Аяна кричала короткие фразы, чтобы не выдать чужеземного говора. Стражники напряглись и уставились на место, куда указывал паникёр. Там стояла тень «настоящей» южной женщины! Большая грудь, распущенные светлые волосы, голые руки и плечи, оттопыренный зад и короткий меч в руке, больше похожий на нож. Алесцийка, размахивала оружием, томно раскачивалась и принимала самые призывные позы. Мужчины сорвались с места, «женщина» рванула впереди.