Умники (Глава 1-9)

Живой Алексей Я.

Представители "Зачинай-БАНКа" несколько озадачились. С одной стороны какой-то малохольный Штольценберг со своим слюнявым Руввом, а с другой стороны европейское сообщество, за которым всегда маячит американское общество. Хотя особняк и был передан на ближайшие пятьсот лет "Зачинай-БАНКу" российским правительством после честной уплаты в бюджет $355 тысяч плюс налоги, в нынешней ситуаци, от президента всех россиян можно было ожидать чего угодно, понимаешь. Он, например. Мог позабыть про 355 тысяч плюс налоги и просто подарить Штольценбергу особняк от широты души и сложности международной обстановки. Слегка перепуганные представители "Зачинай-БАНКа" собирали в это утро пресс-конференцию для ознакомления общественности со своими планами.

Штольценберг вечером, после совместного ужина с Руввом, давал альтернативную пресс-конференцию в отеле. Туда были приглашены журналисты, освещающие проблемы недвижимости и собаководства.

Антон прибыл в особняк Гросса вовремя, чему сам несказанно удивился, взглянув на часы, висевшие над входом. Его наручные часы остановились еще месяц назад, после купания в фонтане во время затянувшегося празднования белых ночей, и поэтому всегда показывали четыре часа дня. Честно говоря, Гризову просто катастрофически не хватало времени, чтобы дойти до мастерской.

К счастью пресс-конференция еще не началась. Посреди обширного конференц-зала, увешенного люстрами и гобеленами старика Гросса, были расставлены мягкие полу кресла для журналистов. Задумчивые коллеги дремали, вяло, просматривая пресс-релизы в дорогих папках, - было всего одиннадцать утра, самое неурочное время. Среди прибывших с первого взгляда выделялись два брюнета южного типа, но явно не отечественного происхождения. Они вертели в руках дорогие фотоаппараты и глазели на гобелены с видом пожирателей культуры. Антон зарегистрировался у миловидной девушки, при дверях. Затем получил свою папку и, усевшись поудобнее, в хорошо сохранившееся со времен папащи Гросса, кресло, углубился в чтение. Наученный профессиональным опытом Антон сразу заглянул в конец списка мероприятий. Предчувствие его не обмануло: под цифрой "8" значилось многообещающее слово "фуршет". Значит, день начинался неплохо.

От размышлений о предстоящем фуршете его отвлекли тактичные покашливания ведущего, в роли которого сегодня выступал сам президент "Зачинай-БАНКа" Георгий Васильевич Швассман-Вахман. Так значилось на табличке, стоявшей перед ним на столе. Справо т президента эротично сидела блондинка, судя по выражению глаз - переводчик. Таблички перед ней почему-то не было. Слева разместился человек небольшого роста, но, видимо, большого веса, поскольку Георгий Васильевич все время косил в его сторону правым глазом. На табличке значилось: "Вице-президет по особым вопросам Георгий Васильевич Швассман-Вербин". Клановость в банковском деле была налицо. О фамилии блондинки можно было и не спрашивать.

Между там, первый Швассман, которого Антон про себя уже успел окрестить для лучшего запоминания Шмайсером, нагнулся к микрофону и несмело произнес:

– Раз, Два, Три...

"Елочка гори" добавил при себя Антон и приготовился слушать, включив диктофон.

– Здравствуйте, господа журналисты, - прокашлял Георгий Васильевич, зараз начинаем, как принято говорить у нас на банке, в смысле в банке, пресс-конференцию. Тут вот, как вам уже известно, приехал из далекой Ниццы к нам в Санкт-Петербург некий господин Штольценберг и попросил, так сказать, освободить помещение. Я прямо к сути, господа, без предисловий. Так вот явился он к нам из Ниццы, как снег на голову, хотя какой в Ницце к черту снег, и утверждает, что, мол, это его дом. Хотя здесь каждая..., в смысле каждый ... гражданин Санкт-Петербурга знает, что это наш дом, в смысле - дворец. И что он честно приобретен на средства нашего банка, то есть вкладчиков. Я прямо к сути, господа, без предисловий. И вот, этот ,господа, Штольценбергер...

Тут в разговор без предисловий вмешался второй Швассман. Видимо у вице-президента по особым вопросам так накипело на душе, что о избытка чувств он даже вскочил со своего кресла, опрокинув микрофон.

– Я этого собаковода в бараний рог сверну!
– выпалил он, глядя горящим взором на журналистов, - Хрен ему с маслом,

а не особняк наш! Приперся из Ниццы! Отдавай, говорит! Он там, понимаешь, на горячем песочке прохлаждался, а я тут за особняк столько народу поло... То есть тендер пять лет выигрывал, пока в аренду получил.

Инициативу снова перехватил Шмайсер.

– Мой коллега хотел сказать, что имеющуюся у нас на балансе недвижимость, мы, в смысле "Зачинай-БАНК" никакому Штольценбергеру не отдадим. Пресс-конференция закончена. Прошу задавать вопросы.

Вице-президент снова вскочил со своего места и рявкнул на весь зал зычным голосом:

– У меня тоже ротвейлер есть. Ну и что? Зовут его, - кто Борька, а кто Доходяга. Будка у него испанским кафелем обшита. Живет, сволочь, лучше меня. Но я ж не еду в Ниццу за особняком. На кой мне там еще один?

Молчавшие до той поры иностранные брюнеты неожиданно оживились. Один трижды сфотографировал вице-президента "Зачинай-БАНКа", а второй поднял руку и на ломанном русском, к неудовольствию эротично скучавшей блондинки-переводчицы, задал ему вопрос:

– Марио Бунзони, "Миланский Курьер", отдел хроники животных. Извиныте, если я правилно ва понэл. У вас тоже есть собака?

– Ясен перец, - бодро подтвердил второй Швассман, - Жрет одну свинину из морозилки...

– Тогда почему вы не встретылись сегодня утром на выгулке кабелэй около отеля, в котором живэт господин Щтольценбергер. Вы могли бы тогда обсудитьвсэ деловой проблэм? Так делайт всэ на западе.

– У меня сука. А кроме того, я что, похож на идиота, - один на один с ротвейлером гулять?
– ответил Гергий Васильевич, - У меня что, холуев не хватает в семь утра шариться с голодной псиной по набережной? Да она меня сожрет к черту, если чего не то скажу. Я с ней только через пуленепробиваемую дверь будки базарю.

– А вот господин Штольценбергер, - назидательно проговорил миланец, - свой собак трыжды в день моет шампунем от пэрхоты "Пантын-про-Вэ", чистыт ей зубы пастой "Колгэйт" и кормит с ложечки бульоном "Маги".

– Может, он еще и спит с ней?
– пошутил вдруг президент "Зачинай-БАНКа"

Миланец скромно потупил глаза.

– Такой вопрос не принято задавать на западэ, но по нашим данным он очен привязан к своему кобелю Рувву. Он даже построил ему будку в своей спальне. Весь прогрессивный Милан наполнен слухами об их предстоящей женитьбе, поскольку медовый месэц они собиралис ироводит у нас, - в Милане самый хороший собачий корма.

Президент и вице-президент переглянулись. Потом они переглянулись еще раз, одновременно посмотрели на эротичную блондинку и, наконец, вице-президент, повидавший на своем веку немало, с трудом выдавил из себя: Так он что, еще и собачий педераст?

– О, так нельзя говорить у нас на западе! У нас свободный страна. Можно любить кого хочешь: кошечек, собачек, мышек, лягушек. Просто господин Штольценбергер очень любит собак.

Эротичная блондина громко выдохнула. А оправившись от зоологических новостей Шмайсер отчетливо и с нажимом поговорил:

– Ну, с таким, мы вообще переговоры вести не будем. "Зачинай-БАНК" имеет дело только с серьезными клиентами. Вот если бы он приехал со слоном...

Дальнейшее течение пресс-конференции стало Антону неинтересно, поскольку перешло в русло обсуждения сексуальных проблем Африканской саванны. Наиболее профессиональные журналисты, которым уже сказано было достаточно для статьи или сюжета, начали потихоньку испаряться из зала. Остальные, которым вообще все было по барабану, а сказанное потом превращалось в придуманное, с нетерпением ожидали фуршета. Антон представил, что нарисуют сидевшие за нам представители активно желтеющей газеты "ФиА-Аморэ" для своих скабрезных читателей. Скорее всего, это будет коллаж на обложке: "огромная фотография слона, спаривающегося с восторгом, и рядом Штольценбергер, целующийся со своим слюнявым Руввом под заголовком "Зачем вы слоники людей не любите?"