Умоляй меня

Невеличка Ася

Он некрасиво выражается, и дыхание словно освобождается. А сбоку от моего лица падает снятая маска.

Я еще не соображаю, что Тень сейчас стоит надо мной с открытым лицом, когда он с ревом победителя погружается в меня.

Я жду чего угодно, боли, агонии, разрывов, но вместо этого ощущаю непривычную, но такую правильную наполненность. От нее мне тепло. Внутри сразу начинает пульсировать раскрывающийся цветок.

Я ахаю от удивления и закрываю глаза от собирающегося внизу живота напряжения.

Тень двигается во мне, безжалостно вбивается.

Думает, что наказывает. А мне стыдно от того, что готова принимать это наказание снова и снова, испытывая непередаваемый восторг.

Я кричу, и плевать, что выдаю себя с головой. Тень с тихим стоном замирает, его тяжелое дыхание опаляет мою шею. Горячая жидкость стекает по внутренней стороне бедер. Я все еще дрожу, когда он отпускает меня и поднимается сам.

Я слышу, как он отходит и натягивает штаны. Все делает неторопливо, неспешно, как будто ничего такого не произошло. А я остаюсь на локтях и коленях с задранной задницей на голом матрасе, со стекающей по бедрам спермой. И не могу прийти в себя от осознания – что сейчас было? Как мне на это реагировать?

– Вставай, помойся и переоденься. Вещи принесут, пока ты будешь в душе.

Его пренебрежительный тон как пощечина. Уж лучше бы он меня наказал. На самом деле влепил пощечину, чем сотворил такое. Я же не должна получать удовольствие от наказания. Не должна дрожать от секса с ним. Так почему это происходит?

Дрожь и удовольствие пройдут, но ужасное чувство стыда останется со мной, даже когда я смою все следы со своего тела.

Я резко поднимаюсь с матраса. Чувствую, как сперма стекает по ногам дальше. Начинаю понимать, в чем мое наказание. Он просто попользовался мной, моим телом, как носовым платком. А теперь отправляет в стирку. Я хочу встретиться с ним взглядом, пока он еще не ушел, а маска лежит забытая на моей постели.

Но меньше всего я ожидаю увидеть вместо Тени чудовище.

И теперь я ору от ужаса.

От удовольствия не осталось и следа…

Тень

Я вижу ужас на ее лице и машинально закрываю лицо рукой. Маски нет. Поздно. Нет смысла делать вид, что она не видела или забудет.

Меня, увидев раз, уже не забудешь. Я становлюсь постоянным ночным кошмаром.

Отнимаю ладонь от лица и ухмыляюсь. Знаю, что это выглядит жутко, как оскал.

Карина забирается на постель с ногами и отползает в самый дальний угол, подальше от меня. Я делаю шаг к постели – принцесса заходится криком. И этот крик совсем не от удовольствия, как минуту назад.

– Страшно смотреть в глаза правде? – тихо спрашиваю я и не спускаю с нее взгляда.

– Н-н-не подходи! – трясется она, вытягивает вперед руки, не подпуская.

Я делаю еще один шаг к ней.

– Ты только что извивалась от удовольствия на моем конце. Хочешь повторить?

– Нет! Я лучше умру!

Не могу удержаться от смеха. А она смотрит на меня и рыдает. Пусть еще вспомнит, как я этим лицом терся об ее киску

и вылизывал каждую складочку.

Изнеженная недотрога!

– У тебя всегда есть выбор, – заканчиваю я ее пытку, беру маску и надеваю на лицо. – Или я или мои парни… Хотя можешь выбрать собак. Они с радостью вытрахают человеческую сучку, прежде чем разорвут ее.

Она зажимается и продолжает скулить.

– Месяца не пройдет, как ты будешь ползать у меня в ногах и умолять трахнуть тебя.

– Никогда!

– Запомни мои слова. Я всегда выполняю то, что обещаю, принцесса.

Разворачиваюсь и ухожу.

Мне хочется реветь, крушить и ломать! Почему ее реакция так задела меня? Я знаю, что урод, что беру баб вовсе не красотой. Но почему страх в глазах той, которую я должен ненавидеть и презирать, так обжигает?

Глава 6. Лицом к лицу

Каро

Я прогоняю в голове каждый день нашего знакомства. И мне противна каждая минута с ним наедине. Я ненавижу его за самоуверенное обещание, что буду ползать в ногах.

Никогда!

И не могу не признать, что уже таяла от его порочных прикосновений.

Сейчас я чувствую только омерзение и грязь на себе там, где он до меня дотрагивался. Я сижу не меньше часа, пока не понимаю, что он не вернется. Пока не чувствую запекшуюся сперму на бедрах.

Я срываю с себя все тряпки, бегу в душ и с остервенением тру себя мочалкой, сдирая кожу.

Ненавижу! Ненавижу! Как же я его ненавижу!

Я вою от боли, от ненависти и безысходности. А когда, раскрасневшаяся и изодранная мочалкой, выхожу из ванной, вижу на постели две стопки белья: в одной – новое постельное, в другой – для меня.

Я двумя пальцами приподнимаю нежнейшую шелковую комбинацию цвета шампань. Мне противно брать у него вещи. Мне противно спать в его доме. Меня выворачивает от необходимости принимать от него хоть что-то!

Но очередной гадский выбор: ходить в полотенце, голой или смириться и надеть на себя сорочку и трусы.

Я снимаю полотенце и натягиваю комбинацию. Почти истерически смеюсь, рассматривая красивые трусы. Тень издевается надо мной, наряжая в изысканное эротическое белье, о котором мечтала бы каждая женщина, чтобы надеть для своего мужчины.

Но он не мой мужчина! Я у него в плену. И я ненавижу белье, которое он мне дает.

Кидаюсь на постель, наплевав на новую простынь и пододеяльник. И только тогда замечаю на комоде поднос с едой.

В животе протяжно урчит. Я не помню, когда ела в последний раз. И я очень голодная. Но в протест – есть не буду. Объявлю голодовку!

Меня хватило минут на пятнадцать. Потом я нехотя приподнимаюсь. Гляну только, чем он меня собирается кормить, и снова лягу.

Но на подносе стоит тарелка горячего куриного бульона с зеленью, припущенная стручковая фасоль в пряном масле и умопомрачительный на вид и на запах кусочек филе индейки.