Умри или исчезни!
Шрифт:
Он принес убитую кошку домой, кое-как разделал ее (слава Богу, у него еще осталось несколько кухонных ножей, припрятанных в разных укромных Местах) и развел на балконе костер из обломков досок, специально собранных для этой цели. Это занятие навело его на воспоминания о газовых и электрических плитах…
Спохватившись, Макс вытащил из костра мокрый кусок дерева, чтобы тот не дымил. Дым мог привлечь внимание какой-нибудь банды или человека, охотившегося в одиночку, а такие встречи не входили в планы Голикова.
Он нанизывал кусочки
Даже не надеясь полностью утолить голод, Макс разделил оставшееся мясо на две неравные части. Большую часть он решил отнести соседям с нижнего этажа, если те еще живы и ничего не добыли за последние дни. А потом можно будет поохотиться вместе или совершить вылазку за водой… Это была программа-минимум. О том, что он будет делать, если соседи мертвы. Голиков старался не думать.
Максим сложил кусочки недожаренного мяса в металлическую банку, спрятал ее в карман куртки и принялся разбаррикадировать дверь…
Глава шестьдесят первая
– Вставай, брат! – услышал он сквозь сон чей-то шепот и нехотя открыл глаза. Отблески костра плясали на лице будившего его брата Никодима, отчего оно вначале показалось ему зловещей маской мутанта. Реакция была мгновенной и столь же мгновенным – прояснение ситуации. Рука с ножом остановилась на полпути.
Над правым плечом Нико торчал длинный ствол бельгийского автомата «Ф.АЛ.». Макс вспомнил, что ему досталась предутренняя «собачья вахта». Он поднялся, скатал спальник и проверил оружие. Брат Нико тут же рухнул на его место, не желая терять ни одной драгоценной минуты отдыха. Все они давно испытывали бесконечную усталость, копившуюся месяцами, но никто не признавался в этом…
Максим всмотрелся в темноту за пределами освещенного костром пространства. Огромные просмоленные куски дерева, служившие когда-то шпалами, вспыхивали, облитые бензином, и сгорали в чадящем черном дыму. Это было лучше, чем ничего. Ночью температура опускалась почти до точки замерзания воды. Шпал должно было хватить до рассвета.
Он кивнул часовому, охранявшему лагерь тамплиеров с южной стороны. Машины рыцарей, поставленные в круг, образовывали нечто вроде невысокой защитной стены на случай ночного нападения неверных.
Макс нашел взглядом свой «призрак» – запыленный, помятый, покрытый пятнами заплат и черными кляксами рваных порезов. Он любил эту машину, как древний рыцарь любил бы своего коня, не раз спасавшего ему жизнь.
Сейчас «призрак» стоял, уткнувшись капотом в запасное колесо старого «чероки», принадлежавшего брату Альберту, а сзади его подпирал «УАЗ» Антония с оторванной крышей.
Голиков углубился в темноту, чтобы свет костра
Макс – знал, что вглядываться во мрак бесполезно. Вражеские разведчики могли подкрасться так, что их не заметила бы и сова. Надо было выработать в себе способность к пребыванию в полной неподвижности и достижению глубокого безмолвия ума, чтобы научиться улавливать вибрации живых существ… Он выбрал относительно ровный участок земли на каменистом плато, покрытом пылью, и сел, положив на бедра свой «галил» калибра 7, 62.
Он попытался привести себя в тонкое состояние сторожа, но это ему не удалось. Он был слишком возбужден новым слиянием. Тот Макс, который вошел в этот сон из двух предыдущих, сейчас ошарашено ползал по закоулкам его памяти, пробуя «на вкус» новую реальность. В ней было много ужасного, но много и святого. Ужасным, например, было существование после катастрофы, однако жизнь Голикова стала терпимой после того, как он отправился в поход ради достижения святой цели. И, по крайней мере, его правая рука была в порядке.
Макс-мультимиллионер все больше изумлялся тому, что узнал. Здесь он был рыцарем-монахом и к тому же девственником! Это казалось невероятным, и ему хотелось расхохотаться, но собственная суровая воля осадила его: он вдруг почувствовал стыд и глубокое раскаяние. У каждого мира свои законы, а тут под запретом были многие удовольствия, – и тот, кто не хотел потерять человеческое лицо, не мог вести себя иначе. Макс еще не вполне понимал, что оказался в подлинном кошмаре, а когда осознал это, у него пересохло в глотке.
Новичок робко притаился на бессознательном уровне, а брат Максим изгнал из головы блажь, и совершенная биологическая антенна его восприятия наконец заработала. Его сектором был восток, и отчасти это являлось наградой – ведь именно там вскоре взойдет солнце, даруя грешникам еще один день. Если взойдет…
Он «слышал» грызунов в норах, очень слабый фон, который создают насекомые, улавливал излучение птиц, спавших в своих гнездах, которые были спрятаны в расселинах скал. Где-то очень далеко находилась собачья стая. Дикие собаки давно следовали за отрядом, выкапывая и поедая трупы. Но этой ночью стая охотилась.
Восток был чист. Макс расслабился на несколько минут и послал в ночь свой условный сигнал. Отозвались его соседи с севера и юга. Потом снова нахлынули воспоминания…
Ему было неуютно с этим чужаком, вошедшим в него ночью. С некоторых пор жизнь рыцаря-монаха стала простой и подчиненной одной цели; он почти подавил в себе способность к страданию. «Другой» Макс принес с собой бесконечное сожаление об утраченном, разъедавшее душу, как соляная кислота.
Самое дикое, что в этом мире вообще не существовало женщины по имени Ирина Савелова.