Умри, как собака
Шрифт:
При свете звезд можно было различить дорожку, по которой они двигались. Детектив шел, внимательно считая шаги, и остановился на сорок пятом. По левую руку от него в пятидесяти или шестидесяти футах на фоне неба вырисовывался силуэт высокого, как башня, кипариса. Шейн осторожно двинулся к дереву, снова отсчитывая шаги. При счете «десять» вспышка яркого света внезапно ударила ему в лицо справа, с расстояния примерно двадцати футов. Он замер, когда гулко прозвучал приказ:
— Стой! Руки вверх!
Шейн поднял руки. Щурясь от резкого света фонаря, он ничего не мог разглядеть, кроме
— Руки! У меня двустволка и курок на взводе! Что ты делаешь в частном владении?
Шейн сказал:
— Я мог бы ответить, что я жду трамвая, но, возможно, вы найдете это странным. Собственно говоря, я заблудился на заливе в лодке. Было темно, и я греб на ближайшие огоньки. Я подумал, что смогу привязать лодку у вашего причала до рассвета и вызвать такси по телефону.
В голосе Чарльза появились нотки какой-то кошачьей хитрости и злобы, когда он решительно отрезал:
— Пижон! Ты тот самый шустрый частный сыщик Майкл Шейн. Я тебя жду с тех пор, как ты заслал сюда твою секретаршу выведать расположение…
— Не знаю о чем вы говорите,— перебил Шейн.— Я из города, решил покататься, нанял лодку…
Скрытый светом фонаря, Чарльз выплюнул непристойное слово.
— Нечего стоять здесь и врать мне. Рук не опускай и поворачивай назад, к дорожке. Учти, палец у меня на спусковом крючке.
Шейн с поднятыми руками медленно повернулся направо и пошел к дорожке. С тех пор как он вышел из шлюпки, он не слышал никакого звука, указывающего на присутствие Тимоти Рурка. Он искренне надеялся, что и Чарльз тоже ничего такого не слышал.
Свет все время бил ему в лицо. Он сделал десять шагов и оказался перед приземистой неподвижной фигурой. Прищурив глаза и глядя боковым зрением, Шейн смог преодолеть ослепление от яркого света и рассмотреть очертания фигуры Чарльза.
Шофер держал фонарь левой рукой, причем запястье этой руки было точкой упора для двух стволов ружья, следовавших за пятном света, освещавшим Шейна. Чарльз не двигался, пока Шейн не миновал его, и тогда свет опустился и дрогнул, а Шейн услышал шаги за спиной. Он остановился, когда достиг дорожки, ведущей от лодочного сарая к гаражу, шаги позади тоже замедлились, и Чарльз приказал грубо:
— Держи к дому, ищейка. У меня крупная дробь в обоих стволах.
Голос раздался не более чем в десяти шагах позади него, пятно света неизменно держалось где-то на пояснице Шейна. Детектив двигался, следуя поворотам дорожки, на которые падал свет фонаря. Другое пятно света, сквозившее через кусты впереди, сильно выросло, и Шейн позволил себе слегка замедлить шаги, чутко прислушиваясь, не сократился ли случайно интервал между ним и Чарльзом. Ему показалось, что его преследователь идет теперь на несколько шагов ближе. Он примерно в восьми шагах, подсчитал Шейн,— еще не настолько близко, чтобы рассчитывать на удачу, бросившись без оружия на человека с двустволкой.
Однако когда они достигли густых зарослей гибискуса и яркие огни дома засияли совсем близко, Шейн понял, что у него остается последний шанс избежать бесчестья, идя под дулом ружья, как трусливый вор. Трудно
В ту же секунду цепкие руки Шейна стиснули лодыжки Чарльза, резко дернули их в сторону, и детектив услышал, как ружье упало на землю. Шейн уже успел встать на колени и яростно двинул левой, а потом и правой в белесоватое пятно, которое было лицом Чарльза, в тот момент, когда тот попытался откатиться в сторону. Левая скользнула по скуле, зато правая основательно проконтактировала со ртом и тупым подбородком, а затылок Чарльза в ту же секунду крепко соединился с грунтом. Раздался восхитительный хруст, и голова Чарльза откинулась в бок. Больше он не двигался.
Шейн с усилием поднялся на ноги и прерывисто выдохнул воздух, вяло удивляясь тому, что он все еще жив. Яркий свет вспыхнул у заднего фасада дома за гибискусом, и при этом свете Шейн нагнулся и поднял ружье за конец обоих его стволов. Затем он крепко ухватил воротник опрятной зеленой униформы Чарльза, выпрямился и, огибая заросли кустарника, поволок ружье и бесчувственного человека прямо к стоянке перед гаражом, которую ослепительно освещал прожектор, установленный над кухонной дверью.
Две женщины стояли возле открытой двери под прожектором, глядя на Шейна с расстояния сорока футов. Одна была средних лет, низенькая и коренастая, другая — молодая, стройная и красивая. Красавица была вся в белом, с непокрытой головой, и белые же занавески вырывались наружу из-за ее спины, когда она поспешила к ним через площадку и крикнула, задыхаясь: «Чарльз! Это ты?»
Шейн изобразил на лице улыбку, когда двигался ей навстречу, таща Чарльза и ружье. У него мелькнула единственная мысль: Люси лишена возможности исполнить свое желание — быть поблизости, когда он в первый раз встретится с Анитой Роджелл.
Глава VI
Когда она подбежала, Шейн отпустил воротник, и шофер упал лицом в щебень площадки. Анита бросилась на колени перед ним, припала к его телу, охватила голову ладонями, плача и крича: «Чарльз! Отзовись!»
Чарльз не отозвался, и она свирепо взглянула снизу вверх на Шейна:
— Что вы с ним сделали?
Шейн обозрел саднящие костяшки своей правой и пообещал:
— Он скоро будет в порядке, миссис Роджелл. Вы всех своих гостей приветствуете двустволкой?
Чарльз пошевелил головой и тяжело застонал. Анита вновь склонилась над ним, нежно воркуя, шофер с трудом повернулся, оперся ладонями о щебенку и перевел себя в полусидячее положение. Глаза у него были мутные, лицо запачкано кровью. Кровь медленной струйкой стекала по подбородку. Говорил он с трудом по причине разбитых губ и дыры на месте двух передних зубов: