Умри сегодня

Джеймс Питер

Грейс улыбнулся.

– Да уж, не могу с тобой не согласиться. Ладно, что тут у нас?

– Хорошего мало, – ответил Эппс.

Детективы распечатали пакеты, извлекли голубые защитные костюмы, облачились. Следом в ход пошли бахилы, капюшоны, маски и перчатки.

Место преступления, расположенное в людном районе, часто окружают двумя кордонами, внешним и внутренним. Особенно если полиция работает в многоквартирном здании, как в данном случае, – ведь жильцы должны беспрепятственно попадать домой. Тогда вход в нужную квартиру преграждает

внутренний кордон.

Не обращая внимания на древний лифт, Эппс провел детективов вверх по лестнице. Они поднялись на три пролета и обнаружили внутренний кордон, который охраняла еще одна сотрудница общественной поддержки. Расписались у нее в журнале. Эппс отошел, а Грейс сказал Батчелору:

– Помни первое правило, Гай. Смотри, куда ступаешь. Хорошо?

Батчелор кивнул и добавил:

– И принцип Локара.

Француза Эдмона Локара, родившегося в 1877 году, считали пионером судебной криминалистики. Его принцип гласил, что любой контакт оставляет след.

«Куда бы он ни ступил, чего бы ни коснулся, что бы ни оставил, пусть и безотчетно, – все это выступит безмолвным свидетелем против преступника. Не только его отпечатки пальцев или ступней, но и волосы, волокна одежды, разбитый им стакан, вмятина от инструмента, ободранная случайно краска, кровь или семя – пролитые или, наоборот, собранные… Материальная улика не ошибается, не умеет лжесвидетельствовать, не может отсутствовать напрочь. Лишь человек, неспособный отыскать ее, изучить и понять, готов оспаривать ценность такой улики».

– И еще одно, – предостерег Грейс. – Мысли широко. Помни – невозможное возможно.

– Есть, шеф!

Рой толкнул дверь и первым шагнул в небольшую квартиру-студию, окно которой выходило на набережную и на спорткомплекс Короля Альфреда. В комнате было зябко, пахло прелым ковром, жженой пластмассой и – едва уловимо – дезинфицирующим средством.

– Смотрите, шеф, – Батчелор указал на завязанную полиэтиленовую сумку на полу у двери. – Интересно, что там.

Грейс кивнул.

– Проследи, чтобы криминалисты это забрали.

В комнате стояли небольшой диван, кресло и дешевый кухонный столик с грязной пепельницей и двумя деревянными стульями; имелась тут двуспальная кровать с меховым покрывалом; на стенах висели две репродукции Брайтона. Одна изображала старый Цепочечный пирс, разрушенный штормом, кажется, в 1896 году – Грейс не мог похвастать хорошим знанием брайтонской истории. На другой репродукции был район Олд-Стейн примерно тех же времен. Справа от нее виднелся прямоугольный участок более темной штукатурки, с крюком посередине.

Возможно, отсюда недавно сняли картину или фотографию? Рой указал на прямоугольник Батчелору, и тот сделал пометку в блокноте.

Детективы вошли в ванную. Грейс напрягся. Если бы у него спросили, сколько мертвых он повидал за двадцать два года службы в полиции, Рой не сумел бы ответить. Как не сумел бы и описать свою реакцию на каждое тело.

Но была у всех убитых одна общая черта – полная, смертельная неподвижность.

В теле живого человека, даже когда он в коме, есть постоянное движение и пульсация; мертвый же выглядит как восковая фигура. Порой Грейсу приходилось напоминать себе, что эта фигура еще недавно была живым человеком. Которого кто-то любил.

Рой взглянул на побледневшего Батчелора. Да, Гай участвовал в расследовании многих убийств, видел множество покойников, однако зрелище мертвого тела всегда поражает. Особенно если мертвые смотрят на тебя невидящими глазами, как сейчас.

– Ты как? – сочувственно спросил Рой.

– Нормально, шеф, – кивнул Батчелор. – Я в порядке.

Грейс внимательно осмотрел тело Лорны Беллинг. Она лежала в ванне, вода доходила ей до груди, откинутая назад голова упиралась в стену. Из почерневшей розетки в воду тянулся шнур от фена. На треснувшей кафельной плитке возле затылка несчастной виднелись кровавые пятна. Она, по всей видимости, сильно ударилась о стену. Кто-то толкнул? Отбросило ударом электротока? Поскользнулась в ванне?

У Лорны Беллинг было лицо классической английской красавицы, светлые, с выгоревшими прядями, волосы до плеч и подтянутая фигура – но со множеством синяков на верхней части тела и под правым глазом. Вокруг шеи тянулись бледные следы; они потемнели от натекшей с головы крови, а на лбу и щеках проступила россыпь красных точек размером с булавочную головку. Грейс заглянул в мертвые глаза и увидел в них такие же точки. Явные признаки удушения.

Господи, неужели муж может сотворить с женой такое? Неужели?.. Увы, может, если он – жестокая сволочь. Домашняя агрессия всегда вызывала у Грейса злость. Независимо от пола агрессора.

Еще на заре отношений Клио вручила Рою гору книг, которые сама прочла в рамках курса по философии в Открытом университете, и с тех пор Грейс прилежно их штудировал – он отлично осознавал дыры в собственном образовании. Одни произведения оказались совершенно непонятными, зато другие многому научили Роя. В память ему врезались слова американского писателя и философа Генри Торо: «Большинство людей ведут жизнь в тихом отчаянии».

Грейс разглядывал синяки на теле Лорны. Была ли ее трагическая жизнь именно такой? Жизнью в тихом отчаянии? Возможно, эта квартирка действительно служила Лорне убежищем?

Он показал Батчелору отметины на шее:

– Что скажешь, Гай? Есть гипотезы?

– Есть, шеф. Судя по сведениям о муже жертвы, он мог убить ее и замаскировать убийство под несчастный случай. Хотя на данном этапе нельзя исключать ничего, даже самоубийства.

Грейс кивнул.

– На Лорну Беллинг мог напасть муж. Или кто-то другой. Или это самоубийство. Возможно, она оставила предсмертное письмо – в телефоне, ноутбуке или в другом устройстве. Но их пока не нашли. – Рой вышел в комнату, посмотрел на пепельницу. – Жертва курила?